Сергей Филиппов (Серж Фил) - Роман Ангелины. Фантастический роман о фантастической любви

И вот самая последняя страничка. Она заполнена лишь наполовину.

«Господи, я никогда у тебя ничего не просил, да и никогда просить не стану. Но сегодня я умоляю тебя об одном: убей мою любовь, убей, а, если не любовь, то убей меня!

Я столько раз в своей долгой жизни влюблялся, но об истинной любви не ведал. И вот теперь, когда она мне открылась, я понимаю, что это для меня не счастье, это – моя гибель! Неужели так кому-то нужно, чтобы я полюбил ту, которую посмею обнять и поцеловать только как ребёнка, только как дочь?! И, если даже произойдёт чудо, и она полюбит меня, то и тогда между нами всегда будет бездна, бездна лет. Ведь я её старше на целую жизнь! И это перешагнуть я никогда не смогу, да и не посмею!..»

Солнышко давно переползло полуденную горку, а наша бедная героиня всё ещё сидит на камне. Она почти каждый день приходит сюда и думает, думает. Ангелина пока не призналась Роману ни в прочтении его произведения, ни в том, что невольно заглянула в заветную тетрадь. И она абсолютно не понимает, а что же ей теперь делать, теперь, когда Роман стал ещё ближе, ещё дороже, ещё любимей и желанней! Но, в то же время, он стал и дальше, вернее, недоступнее с его неистребимым стремлением уничтожить свою любовь!

Ангелина легко спрыгнула на землю и прижалась всем телом к каменному мамонту:

– Ах, как жалко, что я не такая сильная, как ты, я бы его сдавила в своих объятиях так, что он позабыл бы все свои морали, и утонул бы в моей любви!

Ангелина погладила рукою шершавый, поросший грязно-зелёным мхом бок валуна:

– До свидания, вожак, я приду ещё. Ты, как никто, прибавляешь мне силы, ведь ты смог остановить ледник! Я постараюсь, а вдруг и мне удастся совершить чудо, а вдруг и я смогу остановить и растопить ледник в душе любимого!

А что, кажется, у нас что-то получается. И сюжет постепенно разматывается, и герои приобретают всё более осязаемые черты. Или я слишком самоуверен, и мне это только мнится? Может быть, вы осыпаете меня самыми сочными, но отнюдь не лестными эпитетами и лишь ехидно посмеиваетесь надо всей моей писаниной?! Нет, не могу поверить в это, не могу этого даже представить!

Июль в самом начале!

Полдень. Жара.

Роман медленно, ссутулясь, бредёт по знакомой нам тропинке. Но направляется он не к камню, так полюбившемуся Ангелине. У этой тропинки есть ещё ответвление, и ведёт оно к одиноко стоящему домику. Он умело замаскировался пышными зарослями акации, и лишь почерневший от времени шифер крыши указывает на наличие здесь жилища. Из давно небелёной, покрытой сеткой мелких трещинок трубы тоненьким столбиком поднимался дымок, внизу узкий, но расширяющийся вверху, и создавалось такое впечатление, что из этой трубы вот-вот появится дежурный джинн и устало произнесёт: «Да когда же вы оставите меня в покое?!»

Роман немного замешкался перед дверью, и тут же из-за неё донёсся сочный женский голос:

– Заходи, заходи, не стесняйся!

Дверь распахнулась, и на пороге появилась стройная черноволосая особа. Да, это была настоящая красавица! Её чёрные глаза были так выразительны, прекрасны и манящи, что если бы я не был по самую последнюю чёрточку своей души влюблён в Ангелину, то уж в эту роскошную женщину влюбился бы безоговорочно!

– Входи, Роман, входи, я, признаюсь, уже давненько тебя поджидаю.

– Поджидаешь? – удивился поэт, но спохватился. – Ах да, конечно.

– Ну, молодец, хоть вспомнил, к кому пришёл! Боже мой, мне даже тебя жалко. Посмотри на себя, ты же стал похож на члена Политбюро, в тебе я вижу те же молодость и задор!

– Мне нравится твой юмор, Ванда, но, поверь, не теперь.

– Конечно, какой там нынче юмор, когда вот-вот концы отдашь! – Ванда прищурилась, и от этого её взгляд стал менее красивым и заблистал жестокостью. – Очень хочется стать святым? Не получится, поверь мне!

Роман ничего не ответил, но голова его дёрнулась, словно щеку обожгла смачная пощёчина. А Ванда вновь приветливо улыбнулась и указала рукой в глубь дома:

– И всё же заходи, если не передумал просить у меня совета.

Роман вошёл в жилище и присел на табурет перед огромным чёрным столом. Стол этот был таким древним, что вполне мог служить мебелью ещё Адаму и Еве, когда их выдворили из райских апартаментов за страстные занятия любовью.

– Вот, испей-ка, – поставила Ванда перед Романом большую керамическую кружку, – это мой квасок, энергетический!

Роман с подозрением покосился на посудину, но хозяйка, присев за стол рядом с ним, властно произнесла: