Федор Рублев - Очкарик. Боевик. Альтернативная история

– Не вовремя ты! – подумал Андрюша, нашаривая сбоку кусок кирпича для самозащиты. Но всё обошлось. Вдруг впереди показалась собака с подпаленным боком, – успевший покрыться корочкой свежий ожог и обгорелая шерсть вокруг не оставляли сомнений. Но важным было не это. Псина была с ошейником и зажимала в пасти явно что-то съедобное. Андрюша тихонько свистнул, как умел, стараясь подражать тому, как обычно на улице подзывают собак. Псина испуганно шарахнулась и чуть отбежала, не покидая, однако, места полностью и подозрительно глядя на двуногое грязное чучело в очках, возникшее из развалин. Андрюша тихонько присвистнул ещё раз и осторожно поманил собаку рукой.

– Иди сюда, лохматая! Иди, не бойся!

Собака засомневалась и вильнула хвостом, услышав спокойную речь. Продолжая успокаивать животное и демонстрируя недюжинный артистический талант, Андрюша звал собаку, постепенно чуть придвигаясь к ней. Та оставалась на месте и не подходила. Но и не убегала. И тут Андрюша понял, что собака очень хочет пить. На эту мысль его натолкнул вид ожога, покрытый коркой сухой нос и слезящиеся у пса глаза – явные последствия воздействия дыма. Но воды не было. Подобрав выпитую Петуховым бутылку, в которой едва осталось несколько капель, натёкших на дно, Андрюша опять позвал собаку и открыв бутылку, стал имитировать что наливает воду в чашку, медленно капая драгоценную влагу прямо перед собой на невидимую псине руку. Собака не выдержала, выпустила из пасти кусок и виновато виляя хвостом и прижав уши покорно, но осторожно приблизилась, стараясь разглядеть, где же там вода. Медленно протянув мокрую руку, Андрюша дал собаке обнюхать и лизнуть её, после чего резко, как мог, ухватил другой рукой за ошейник. Собака взвизгнула, испугавшись, и постаралась вырваться. Не давая этого, Андрюша постарался погладить и успокоить её, что удалось через пару минут, поскольку собака страдала от жажды и ослабла. – Откуда ты такая? – жалея, гладил Андрюша несчастную, еле дышашую собаку, чьи глаза выражали обречённость и глубокое страдание от потери привычного и понятного образа жизни – хозяина, любимого мячика и поездок на дачу по выходным. «Лайза» – прочитал Андрюша на хорошем кожаном ошейнике. Собака была холёная, породистая и по остаткам её прежней внешности было видно, что хозяева свою игрушку любили. Не разбираясь в собачьих породах, Андрюша решил считать Лайзу лабрадором, – она была похожа на виденных по телевизору. На самом деле Лайза была ретривером. Не желая расставаться с собакой, которую, пока не зная зачем, поймал, Андрюша привязал к ошейнику кусок проволоки, зацепил её за выступающий из стены скрюченный немыслимым узлом какой-то металлический прут и поднялся, намереваясь посмотреть, откуда это псина выскочила с куском. Солнце встало вертикально, и даже рваные хлопья серого и чёрного вонючего дыма, устилавшие город, не мешали лучам, нагревавшим всё и вся, делать свою работу, усиливая распространение удушливого смрада и раздувая покойников. Впрочем, им было всё равно.

Вопрос, почему собака не убежала с места за прошедшие сутки, занимал Андрюшу не меньше, а может и больше, чем остальные насущные проблемы. Взвесив имеющиеся данные и всё, что знал о поведении и рефлексах собак, Андрюша пришёл к выводу, что Лайза где-то здесь жила и не хотела далеко уходить от дома, ожидая возвращения хозяев, которые уже едва ли вернутся. Обслюнявленный Лайзой небольшой кусок варёного мяса натолкнул на мысль, что где – то поблизости, не подвергая себя особому риску, можно раздобыть еду. С этими мыслями Андрюша, подняв очнувшегося Петухова и оставив пока собаку, прячась за мусором и кучами битого кирпича, двинулся к остаткам магазина ковров. Задний ход магазина был разрушен, изнутри слабо тянуло ядовитым дымом, но огня не было видно. Усадив вращающего глазами и мелко подрагивающего головой Петухова у входа, в остатках внутреннего двора, Андрюша осторожно похромал внутрь, замотав лицо от дыма оторванным от куртки рукавом.

Внутри было тихо. Сорванная с потолка лампа дневного освещения медленно раскачивалась на проводе, едва не доставая пола. От остатков искусственных ковров остро пахло горелым пластиком. К этому запаху примешивался какой – то тягучий и плотный как кисель запах сгоревшего белка от ковров шерстяных, в изобилии разбросанных как на складе, так и в торговом зале. Осторожно, стараясь не хрустеть осколками под ногами, Андрюша выглянул в зал из подсобного помещения и отметил, что с этого места хорошо просматривается и вход в «золотой переулок» и участок справа, к почтамту. Взгляд упёрся в кучу стреляных гильз на дороге. Как раз туда, где лежала упаковка «Медикит». – В кого они так долбили? – Испугались, уроды, – слишком много было гильз. – И кто им врезал? Присмотревшись, насколько позволяли при скудном освещении полуразвалившиеся очки, Андрюша заметил напротив развороченного окна, ближе к центру зала, бесформенный силуэт. Кто-то лежал и не двигался. Но большее внимание привлекла совершенно целая, обшарпанная тёмно – зелёная дверь в комнату, где, по всей видимости, должны были переодеваться или отдыхать сотрудники. Дверь была едва приоткрыта и оттуда пахло получше, чем вокруг. Подобрав обломок дверного наличника, Андрюша, стоя возле стены аккуратно толкнул дверь, которая неохотно поддалась и приоткрылась. Было тихо. Андрюша толкнул ещё раз, открывая дверь полнее, и замер. Никто не выскочил и вообще ничего не случилось. Осмелев, Андрюша придвинулся ближе. Комната была пуста, за дверью никто не прятался и только опрокинутый в середине стол говорил о поспешности уходивших. Войдя внутрь, Андрюша притворил за собой дверь и оглядел комнату. Слева за дверью стоял приземистый топчан с грязной заношенной накидкой, бывшей когда-то гобеленом, списанным хозяином магазина на пенсию по вине охранника, неосторожно ткнувшего в товар горящим окурком. Вплотную к топчану примыкал небольшой шкаф для одежды. Приоткрыв дверцу, Андрюша обнаружил скомканную тёмно-синюю куртку охранника какого-то ЧОПа, в карманах которой, кроме крошек табака раздобыл и сунул в карман полупустую китайскую зажигалку. – Потом проверим. Тут нога наступила на что-то мягкое и поехала в сторону, увлекая за собой. Теряя равновесие, парень схватился за шкаф и едва не упал вместе с ним, но удержался. Под ногой оказалось разлитое подсолнечное масло с плавающими в нём остатками каких-то овощей. И только сейчас Андрюша ощутил пробивающийся через закоулки кровавых сгустков в носу запах пищи. Безумно и сразу вспыхнул голод, до этого момента дремавший и сейчас железной хваткой скрутивший желудок до тошноты. Согнувшись, Андрюша присел на корточки и несколько раз вздохнул, отгоняя спазм, и сразу заметил за опрокинутым столом стеклянную банку на боку, от которой и тянулась к шкафу дорожка масла.