Артем Ляхович - Дырка. Фантасмагория

– Ничего, мы найдем выход из этой ситуации! – сказал парень. – Не переживай, Алиса! Не прощаюсь с тобой!

– В машину! – сказала мама так, что Алисины мокрые ноги сами втащили туда хозяйку, сжатую в пристыженный ком.

Хлопнула дверца, и Алису вдавило в сиденье, будто она взлетала на орбиту.

***

Конечно, она была виновата, потому что обманывать – это не айс. Но…

За этим «но» стояло очень много всего – Алиса даже не могла разобраться, где там что. Или не хотела.

Вот чего она точно очень хотела – так это попасть на телевидение. Почему? Да нипочему! Просто хотела, и всё. Найдите такую, которая не хотела бы. Ну, кроме мамы, да. Хотя сама, небось, не отказалась бы, если б ей предложили… Просто завидует, и всё, потому что никаких стихов никогда не писала, и…

Алиса знала, что несправедлива к ней. Но и та была несправедлива к Алисе! Раз уже такой успех – смирись и съезди с ней в Ослобург! Так нет – начинает вот это вот, да ещё и на глазах у Божены и Радика. Между прочим, Алисины стихи выражают самую сущность происходящего! И ещё они исключительно важны для духовного подъема нации. Так сказал директор, и учителя тоже что-то такое говорили. Некоторые даже плакали. И чего мама боится?..

Честно говоря, Алиса совсем не была фанаткой духовного подъема нации. И сущность происходящего у неё выразилась почти случайно. До того она пописывала стишки и публиковала их в сети – в основном про любовь и про тающие искры звездной страсти. Их автор прозывался Барбариской, и эта Барбариска сдохла бы со стыда, если бы кто-то сличил её с Алисой.

Шедевр, сделавший её знаменитой, был первым Алисиным опытом в гражданской лирике. Просто тогда училка по национальной идее была в ударе и рассказала им всю правду про бобров, которую они слышали миллион раз, в каком-то новом, шокирующем ключе. Она говорила с ними, как со взрослыми, и завалила их фактами, от которых даже приколисты Бурдак и Каракис притихли, и весь класс вдруг отключился от непрерывного ржача, которым давился на уроках, и училку буравили десятки застывших, потемневших глаз, а она хлестала их словами, красная, как кровь героев…

Тогда-то и совпали сразу несколько обстоятельств:

1) Алиса вышла с урока притихшая, как и почти весь класс, и не улыбалась до самого вечера.

2) У неё было не всё в порядке по нацидее, и она попробовала реабилитироваться.

3) Училка зачитала стихотворение Льва Ослянина, написанное им в бобриных застенках, и Алиса подумала, что она может лучше. (Впрочем, эту мысль у неё вызывали почти все стихи, которые они проходили в школе.)

Так или иначе, но на следующий день она декламировала свое творение на нацидее, которая была у них ежедневно. И потом ещё раз – для училки по родслову, которую рыдающая нацидейка позвала в класс, и потом ещё – для завуча, и ещё – для директора, и потом ещё много-много раз…

Алиса предвкушала успех, но не думала, что он будет таким оглушительным. Она стала звездой на школьном небосклоне, потом на городском, потом на сетевом, – и вот уже пришла очередь и всей страны.

Единственный, кто не разделял всеобщих восторгов – её родители. Мама скривилась, когда выслушала Алисин шедевр, и указала ей на неуклюжести, о которых Алиса и сама знала, но кроме мамы их всё равно никто не замечал. После дифирамбов нацидейки мама долго и тревожно говорила с папой, и потом строго-настрого наказала Алисе не выкладывать её шедевр под настоящим именем. Алиса угукнула, но было поздно – она, пьяная всеобщим восторгом, записала его на видео, и… не пропадать же такой записи? Она для неё красилась полдня… а когда Алиса накрасится – она тянет лет на семнадцать. А то и на все двадцать.

И теперь мама сидит с ней в одной комнате и молчит. Вот-вот приедут телевизионщики – на «Родине-Плюс» решили ради такого дела сгонять к ним домой, – и Алиса, нарядная, сияющая сразу двумя красотами – живой и нарисованной – не знает, что ей думать и чувствовать.

– Мам, ну чего ты так за меня боишься, – гундосит она. – Ведь всё равно я всю правду написала…

– Почему так боюсь? Ну, например, потому, что ты теперь станешь объектом ненависти миллионов людей.

– Я?.. Ты про бобров?

– Я про людей. Остальное не имеет значения.

– Что не имеет?

Мама махнула рукой. Потом спросила:

– Ты читала комменты под видео?

– О дааа. Там такой срач развели, я просто в шоке…

– А теперь представь, что все эти тролли – не тролли, а люди. И что они встретили тебя…

Алиса хихикнула. Но вышло не айс, потому что она таки представила себе это, и у неё получилось что-то похожее на тот самый рассказ нацидейки…