Наталья Блинникова - Первый человек

– Тирис! – услышала она его требовательный призыв и в момент, оттуда же, из тумана, раздался звонкий, протяжный аккорд, и по всей пещере разлилась музыка, а Падиф снова подхватил ее и быстро закружил.

Музыка заглушала все вокруг, и Энди не могла воспринимать ничего, кроме ее быстрой, сбивчивой, сумасшедшей мелодии. Падиф кружился все быстрей и быстрей, а она не могла и рукой пошевелить, чтобы остановить его. Стены пещеры расплылись перед ее глазами, в ушах гремело, и вдруг музыка оборвалось, словно кто-то перерезал струны. Падиф стремительно развернулся и бросил Энди на стул.

Белые круги мешали видеть. Она приподнялась и снова повалилась назад. Состояние неясного, редкого умиротворения хлынуло в ее разум, и она блаженно улыбнулась. Вдруг перед ней вспыхнули блестящие черные глаза.

– Да? – тихо подала голос она.

– Тсс! – негромко и мягко шыкнул он на нее.

Из каждой частички воздуха начала зарождаться музыка. Ее мелодия, переливчатая, словно весенняя река, прокралась медленно в ее душу, впиталась вместе с кислородом в ее сознание. В такт этому мотиву, из глубины звука разлился тихий, сладкий, подобно спелой черешне, женский голос, в котором зазвучала шелестом осенней листвы песнь. Падиф шагнул плавно в сторону, словно бы увлекаемый голосом музыки. Он подхватил ее, медленно закружил, пока ритм музыки не стал вдруг ускоряться, и она ощутила резкий рывок, и мысли ее быстро переместились, как будто книги упали с полок и подняли в воздух кучу пыли. И неожиданно сон накрыл ее сознание.

***

Она читала материалы по истории. Эта область научного знания всегда была одной из ее любимых. Она легко запоминала последовательность фактов и дат, имена императоров и вождей, причины войн и мирных соглашений.

Люди из прошлого этого мира не трудились в нынешнем понимании слова – они просили необходимое у оснований. Деревья вырастали в дома по их просьбам, реки меняли русла, чтобы увлажнять поля с посевами, стены воздуха защищали от ветров и холода. Рядом с ними был Первопроходец. В те времена единственное, во что леканы верили с малолетства, были даже не основания – эти знания приходили потом, – это был авторитет этого человека.

Многое из того, что она читала, Падиф уже рассказывали ей. Поэтому когда он позвал ее наружу, она обрадовалась.

Он стоял у края Предзакатной ступени, вытянувшись так, будто готовился спрыгнуть в Мертвое озеро, и внимательно вглядывался в горизонт. Но она видела там только молочную полоску Зимы и серое небо.

– Не бойся… – с волшебным спокойствием произнес тален, опустив взгляд на озеро, – Небо в нем кажется ближе, не так ли? Поэтому оно страшит неопытных.

Она ничего не ответила, но голова у нее закружилась. Внутри нее исчезли все мысли – она думала только о черноте у себя под ногами, и страх выжигал в ней эмоции.

– Нужно заполнить эту пустоту, – прошептал Падиф и присел на край платформы, – Давай! – и он похлопал камень рядом с собой.

Сидя таким образом, она не могла видеть Мертвого озера.

– А теперь, квален, смотри, слушай, ощущай… – медленно, раздельно, растягивая слова, прошептал он и закатил глаза.

Она нахмурилась. Некоторое время она тупо смотрела на Падифа, силясь осознать процесс, происходящий в его голове.

– Ну ладно, – пожала плечами она.

Завывание ветра в ушах… Холод от камня… Ощущение присутствия рядом человека… И чувство свободы – чувство пространства вокруг. Ее волосы трепыхаются, бьют ее по щекам. Раз, два, три – стучит сердце, раз, два, три вдоха и выдоха, и она не чувствует холода и прикосновения ветра. Только пустота в ней самой. Но она уже не одна. Что-то большое, но соразмеримое с ней, маленькой и беспомощной, движется вокруг в бесконечном вихре. Но она зацепилась за что-то. Она слышит шум в Хафисе, она знала, что это именно там… Тук – стучит сердце.

Бух!

Гром звучит в ее голове. Сильный, не терпящий возражения голос стучит в ее сознании, не позволяя ей выдавить и мысли протеста, но он не может проникнуть внутрь ее, не может заполонить ее всю. Она открывает глаза и видит перед собою тревожное лицо Падифа, что склонился над ней, она слышит его, но также слышит громогласные призывы в ее голове, которые отражаются гневом и настойчивостью. Он злится, что не может завладеть ею до конца.

– Очнись!

Голос выходит из нее и остается лишь эхо и головная боль. Она часто дышит, но уже четко различает предметы вокруг и понимает, что уже наступили сумерки.

– Квален! Очнись!