Наталья Бессонова - И смех, и слёзы, и любовь… или Детективные приключения партийной активистки

– Ну да… коллективная сущность, с идеями о социальной справедливости и равноправии, – согласился Валерий Никитин, – о демократии!

– Равноправие… Миром правит сила! Народы равноправны только на словах. Просто теперь свое превосходство прикрывают не неприличным расизмом, а национальными интересами, – продолжал Володя Широков.

– В общем, непочатый край работы, – сделал вывод Виктор Петрович Петров.

– Валера, а почитай свои стихи, – попросила Раечка, – что-нибудь из новенького…

Партийцы знали, что Валерий Никитин пишет стихи, правда, читал он их нечасто.

– читал Валера. В кафе стало тихо: все прислушивались к Валериному голосу.

– Издавать собираешься? – спросил Виктор Петрович.

– Не знаю еще, – неуверенно ответил Валера…

За одним из столиков тихонько запели:

В этом сообществе любили и песни попеть вместе: тихонько, душевно, с чувством и со смыслом.

– подхватили в полголоса партийцы.

«ПОЛТАВКА, я твой бессменный арестант,

Погибли юность и талант в твоих стенах…» – переиначил слова песни Андрей Богданов, который состоял в партии всю свою сознательную жизнь, возглавлял когда-то молодежную организацию партии, а позже – ее Московское отделение. В декабре девяносто первого года Андрей участвовал в организации и проведении митинга против Беловежских соглашений, подписанных главами Российской Федерации, Белоруссии и Украины, предусматривающих прекращение существования Советского Союза как субъекта международного права и геополитической реальности, и создание Содружества Независимых Государств. Для подавляющего большинства граждан СССР распад великой державы и замена ее на новообразование с сомнительной аббревиатурой «СНГ» ничего хорошего не предвещали.

Здесь следует отметить, что центральный штаб партии, с самого ее учреждения и по сей день, находился на улице Полтавской, или, как говорили партийцы, на Полтавке. Даже газета, которую эпизодически выпускала партия, была ими любовно названа «Полтавкой»…

– «Полтавка, я твой бессменный арестант…» – поддержали, оживившись, друзья-соратники.

…

Посидели еще немного. Откуда-то доносилась негромкая музыка, слышались знакомые, такие родные голоса друзей. И было все равно, о чем они говорили и спорили, Надежда просто была рада, что они, как и много раз прежде, вместе собрались…

– Ой, ребята, как с вами хорошо! Но, пора на отдых, – сказала Надежда, – завтра трудный день.

– Надежда Владимировна, ну давайте посидим еще немножко! – совсем по-детски заканючила Ирина.

– Пойдем, пойдем! Поздно уже! – тоном строгой мамаши возразила Надежда.

– А что, Надя, в твоем региональном отделении, я слышал, жесткая дисциплина? У тебя не забалуешь? Ты, демократка до мозга костей, практикуешь авторитарный стиль руководства? – смеясь, спросил Игорь.

– Ну и правильно, – поддержал Надежду Виктор Петрович, – мы – партия, демократическая по идеологии, а внутри регионального отделения не может быть никакой демократии! Иначе – разброд и шатания!

– Так что, Надежда Владимировна, значит, у тебя шаг вправо – шаг влево – расстрел? – не успокаивался Игорь, – диктаторские у тебя замашки, Надежда!

– Клевета это все! Просто в моем отделении все разделяют мое мнение, и не бывает никаких шагов ни вправо, ни влево, – засмеялась в ответ Надежда, – правда, Ирина? – нарочито грозным тоном спросила она.

– Да, – как-то неуверенно ответила та.

– Ну, пойдем тогда! – скомандовала Надежда.

– Надюша, правда, посидели бы еще немножко, – попытался уговорить Надежду Виктор Николаевич, – так давно не виделись!

– Нечего молоденькой девчонке в такое позднее время в кафешке засиживаться, – ответила она тихо, – а в нашем родном городе-то уже два часа ночи!

Попрощавшись, Надежда с Ириной отправились в свой номер.

Уснули быстро – сказались впечатления прошедшего дня, да и разница во времени. А завтра с десяти утра – съезд, делегатами которого они все являются.

***

Основной костяк регионального отделения, не считая Сереги и Стаса, проживал в одном районе города, прозванном еще в застойные времена «Малой землей», вероятно, за свою территориальную оторванность от центра. Оторванность впоследствии была ликвидирована новыми застройками и транспортными маршрутами, но прежнее название осталось.