Владимир Ноллетов - Смерть в ущелье Ыссык-Су

– Мне так-то спускаться страшно, а тут еще мешок спускать, – упавшим голосом сказала Алиса.

– Сделаем так, – решил Костя. – Мужики спускают мешки девчонок вместе со своими. Разбирайте! – Он присоединил к своим один из Катиных мешков.

Довольно быстро мы скатили мешки по осыпи вниз. Подождали, пока спустятся девушки.

– Здесь спускать – одно удовольствие, – жизнерадостно заговорил Костя. А вот, например, в Сосновском ущелье – мы через него проезжали – есть нехороший склон. Мало того, что очень крутой, так еще и отвесно в речку обрывается. Мы мешки до обрыва скатывали, разворачивали, чтобы на месте лежали, и по одному переносили в пологое место. Если при скатывании мешок не удержишь – покатится, в речку свалится и уплывет. Несколько мешков мы так потеряли. Один раз я и сам чуть не свалился. Оступился, упал, покатился вниз не хуже мешка. – Девушки ахнули. – Слава богу, в последний момент смог за чикинду ухватиться, родную… Итак, теперь выкладываем, – продолжил он объяснения. Он разрезал шпагат, стал вынимать из мешка эфедру и класть на осыпь. – Обязательно на камни. На земле чикинда может загнить. Вот так. В такой вот скирдочке – или кучке, как чикиндисты говорят – чикинда будет сохнуть. Бока – покатые. Чтоб дождь по ним стекал, а вовнутрь не попадал. Сверху полезно два-три камня положить, небольших. От ветра.

Домой возвращались оживленные, в хорошем настроении. Лишь Алиса приуныла.

За обедом Костя заговорил о столице Киргизии, хвалил ее.

– Самый зеленый город в Союзе!.. И жить во Фрунзе легче. В российских городах в продмагах полки почти пустые.

– Зато СССР полмира кормит, – усмехнулся Санек. – Говорят, на Дальнем Востоке грузчики отказались грузить продукты на корабль. Они же каждый день тоннами мясные консервы, сгущенку грузят. И все уплывает то ли во Вьетнам, то ли еще куда.

– Не будем помогать, наши союзники к американцам переметнутся, – возразил Костя.

– Да ради бога! Без них проживем… А сколько бабок на Афганистан этот уходит! Ну это ладно. Сколько там пацанов наших гибнет!

– Не ввели бы мы туда войска – Америка бы ввела.

– Тебе бы, бригадир, партагитатором работать. Если бы и ввела? Ну и что? На нас же американцы не напали бы, они же не дураки.

– По поводу Афганистана согласен с Саньком полностью, – вступил я в разговор. – Что касается помощи… Разве это плохо – помогать тем, кто нуждается больше нас?

Санек фыркнул.

– Помогать, конечно, хорошо, – мягко заметила Катя. – Но нельзя же, Олег, от себя последнее отрывать.

Санек мотнул головой.

– Неправильно ты выразилась, Катюха.– От себя-то они не отрывают Они там наверху, с Леней во главе, не бедствуют. От народа они отрывают!

– Вот с этим я не спорю, – сказал Костя.

– Они типа первые в ад попадут! – убежденно произнес Антон.

Все, кроме меня и Алисы, стали увлеченно развивать тему, как жируют представители власти за счет простого народа. Любой политический разговор, всегда и везде, сводится к этому. И никто никогда не возмутится отсутствием свободы слова, свободы творчества. Почему? Лишь в нашей семье об этом говорили.

Не так я чувствую, как большинство, не так думаю. А вот герои Толстого или Тургенева мне близки. Так понятно каждое их душевное движение. Опоздал я родиться. На один век опоздал.

Когда солнце зашло за горы, решили пойти «на разведку», как выразился Костя. Алиса осталась. Сказала, что устала.

Двинулись вверх по ущелью.

– Совсем Алиса наша расклеилась, – озабоченно произнес Костя.

– Ей просто привыкнуть надо, – сказала Катя. – Она же в тепличных условиях росла. Родители – педагоги. От всех проблем ограждали… Но держали в строгости. Не дай бог до восьми домой не придет! Даже не разрешали дружить с мальчиками. Поэтому Лиса и не хочет домой возвращаться.

– Так у ней что, и парня не было? – поинтересовался Санек.

– Не было.

– Это правильно, – одобрительно покивал головой Антон. – Типа в Судный день ей зачтется.

– Я замечаю, Мартышка: ты никак глаз на нее положил. Так?

– У меня как бы имя есть, – тихо сказал Антон.

– Так ты верующий? – спросил Костя.

– Типа того.

Несколько минут шли молча, поглядывая на склоны.

– Чикинды здесь завались, – сказал Костя. – И в этом отщелке, и в том…

Неожиданно из травы прямо нам в ноги бросилась красивая птица. Серая с розовым отливом. На боках белые и черные полосы. Черная полоса опоясывала голову и шею. Одно крыло она волочила по земле.

– Кеклик! – воскликнул Костя. – Раненый. Добыча сама в руки бежит.