Наконец, я выбрал себе маршрут. Луна осветила башню и шпиль кирхи святой Елизаветы и я направился через Лёбенихт к Шлосстайху (22), где собирался сполоснуть одежду и далее следовать к месту своего проживания. «Пресвятая Дева, – думал я, – что же теперь будет? Кого удалось схватить полиции? За кем придут завтра?» Впрочем, ректору Альбертины не впервой отбиваться от бургомистров. Даже если кто-то из студентов попался на улицах Закхайма или вблизи кладбища, предъявить им, по сути, нечего… А Герман?.. Но отчего меня должна заботить судьба мародёров? Да пусть их всех хоть колесуют! Что скажешь, внутренний голос?
«От тебя дурно пахнет…»
Вскоре я добрался до Дома Шпеера. Манфред Гус, который тоже принимал участие в ночном происшествии, уже был в комнате, хотя ещё не спал.
– Я был уверен, что тебя поймали! – прошептал он, обрадовавшись, что я выскользнул из лап полиции. – Они схватили всех мародёров, и я ужасно испугался, что и тебя приняли за одного из них! Как же ты улизнул? И чем от тебя так воняет, ради всего святого?
– Не знаю, – честно ответил я. – По-моему, сам Ангел-хранитель показывал мне путь… Моё спасение иначе как чудом не назовёшь… Пожалуй, я поставлю ему свечу в благодарность за это… А запах… Знаешь, когда спасаешь свою шкуру, чистеньких дорожек не выбираешь… Но что произошло, Манфред? Нас кто-то выдал?
– Скорее всего, – ответил мой друг. – Только охотились не за нами, а за мародёрами. Наверняка в полиции имеются свои осведомители, возможно, даже из самой банды Германа… Шепнули, вот те и организовали засаду. Хотя, можно было догадаться, ведь хоронили не какого-нибудь закхаймского бродягу, а известного ювелира!
– У тебя есть выпивка, дружище Манфред? – мои мысли опять разбежались в разные закоулки головы, и было необходимо собрать их воедино.
Тот быстро слез с лежанки.
– Могу предложить шнапс… Вчера купил в лавке Моргена…
– Это – как раз то, что сейчас нужно!
– А вот насчёт закуски извини… Ничего предложить не могу…
– Обойдёмся… У меня должна остаться луковица и пара сухарей…
Наутро в Университете (мне казалось, что от меня до сих пор воняет, но, слава богу, приятными запахами наше общество никогда не отличалось, так что ни у кого я не вызвал подозрений) стало известно, что полиция схватила двух школяров, стоящих на стрёме у гробокопателей. Это были Филипп Гросс и Якоб Лившиц. Но, как мы и предполагали, против них у полиции ничего не было, так что в ближайшее время их должны отпустить. Отто Жемайтиса даже не задержали. Он сказал, что выпил лишнего и заснул в телеге. В ней и проспал до ночи…
Мы кое-как выдержали до конца лекции, которую читал доктор Майбах. Я к нему относился с неизменным уважением и не позволял своим приятелям подтрунивать над слегка чудаковатым профессором. В конце занятий он заявил нам:
– Вы много читаете и это – хорошо, – его взгляд опять искрился, как в тот первый день, когда я познакомился с ним. – Но на каждый час чтения должно быть два часа… раздумий!
Мне всегда казалось, что Иоганн Майбах хочет сказать нам нечто такое, что не входит в программу обучения и не написано на латыни в старых медицинских книгах. Огромный врачебный опыт сочетался у этого мудрого человека с удивительной сердечностью и интеллигентностью. Меня всегда восхищала его способность в любой ситуации выглядеть достойно. И святая вера в то, что жизнь необходимо посвятить добрым делам.
– …Вы обязаны любить наше искусство, – продолжал доктор, – чтить учителей и приумножать данные ими знания. Вам следует быть милосердными, направлять режим больных к их выгоде, сообразно со своими силами и разумением, воздерживаясь от применения всякого вреда и несправедливости, никогда не иметь с ними любовных дел…
Говоря всё это, он следил за нашей реакцией. Хотя мы изрядно устали, но никто не осмелился перебивать известного учёного.
– Запомните, школяры, вы никому не должны давать просимого у вас смертельного средства, а женщинам – абортивного пессария и не производить иссечений у страдающих каменной болезнью…, пусть последним занимаются цирюльники…
– Профессор, а как определяется размер вознаграждения за труд врача? – поинтересовался Густав Грюн.
– Понимаю, серьёзный вопрос, – усмехнулся Майбах. – Действительно, городские лекари, в отличие от монастырских, лечат больных обычно в их же домах, при этом отнюдь не безвозмездно, а за определённую плату, причём её размер определяет сам врач, исходя из затраченных им усилий и достатка данного пациента.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу