Александр Александров - До Бога – высоко. До царя – далеко

Горбоносый сжал плечо мужчины: «Ты ж неприятностей не хошь?» – шепнул жарко в ухо.

– Д… да… – Выдавил из себя несчастный. – Но… почему я?

– Чего? – Равнодушно переспросил главный. – Ах да… моих головорезов – он кивнул на дружков, – он к себе не подпустит! Нужен незнакомый.

Иди, посиди там – на шконке. Стой! – Непримечательный подвинул гостю кружку – Пей.

Сергей Иванович недоверчиво заглянул внутрь. Жидкость прозрачная.

– Пей, сказал! – Хозяин прикрикнул. Невольник залпом выпил. Водка неприятно обожгла горло. Он выдохнул.

Главный кивнул цыганенку. Тот подхватил пленника под руку и сильно потащил к выходу.

Троица за столом тут же занялась картами, громко и весело посмеиваясь.

– Да ты не бойся. – С легким презрением сказал Цыганенок, – Игорь Валерьевич – человек хороший. Настоящий бизнесмен. Он просто романтик по жизни, блатной мир любит. Сам-то он и не сидел, но живет строго по понятиям.

А мы – его помощники, сотрудники то есть. – Он указал несчастному место на кровати, отдал паспорт, протянул нож, и лукавая заговорщицкая улыбочка на секунду тронула его губы. Но, быстро исчезла. – Тут жди. – Резко сказал он.

«Причудливы дела твои, Господи! – с трепетом подумал Сергей Иванович, откладывая проклятую финку в сторону, – и всяк по-своему с ума сходит».

Присел.

Даже если это просто игра, то все равно – виданное ли дело – нож человеку приставлять? А ну как задергается?

А этот: «Режь», – говорит.

Вот так шутки у бизнесмена Игоря Валерьевича!

А какой номер у этой халупы так и не сказали… Страшно.

Сергей Иванович ощутил бездну отчаяния там, где, он считал, душа – в груди. Отчего-то захотелось по-бабьи завыть.

Ну, за что мне все это?

Что за напасть?

Он сел на койке, подтянул ноги, не снимая ботинок, и крепко обхватил их руками. Так посидел минутку.

«Быстро же меня запугали. – Вдруг зло удивился он. – Минуту назад шел по коридору официального здания, и не боялся ничего… и не думал ни о чем таком… Вот. Много ли человеку надо – обстановка незнакомая и несколько угроз. Даже не подтвержденных… И все? Труса празднуем?»

Обида вдруг сильно сдавила горло.

Он опустил ноги и огляделся.

«Дурдом какой-то!

Не верю я, что такое возможно.

Как это так? Дверь закрыл – и другой мир?

Ни фига! Рано вы меня военнопленным объявили, блатыри хреновы!

Да и вообще, у меня дела.

Я на работе. Некогда мне…».

Сергей Иванович еще раз воровато оглянулся.

Люди занялись своими делами. Главные – в карты играют. На соседних койках: кто в телефоне, кто ноутбуком занят.

«Уходить надо. – Решил он. – Пока не поздно».

У двери – вроде – никого.

Пленник тихонько поднялся с койки, и на полусогнутых двинулся к выходу.

Вдруг, краем глаза ухватил движение рядом. Ускорился.

– Сторожат. – Догадался. – А хрен вам!

Резким броском рванул вперед.

Справа нары. Близко. Здесь будут хватать!»

«Ух!» – беглец прыгнул что было духу. Мелькнула темная рука с татуировкой.

«Мимо! – радость удвоила силы, – Вот и все. К черту вас!»

Остальное преодолел в два прыжка, ухватился за дверь и дернул, что было сил, опасаясь, что заперто.

Дверь легко поддалась.

«Держи! – Раздалось за спиной, – Уходит!»

«А-а-а-а!» – Закричал Сергей Иванович, выскакивая в коридор, и бросился вдоль ряда дверей, не оглядываясь, и петляя зайцем.

«Догонят! Поймают! – молотом билось в голове. – Убьют!» Дружный хохот ударил в спину.

Он запнулся.

Кой черт бросил здесь этот маленький цветастый коврик?

Беглец со всего маху грохнулся на пол, запутавшись в этом несчастном половичке.

Оцепенел в ужасе, как под взглядом Горгоны.

Сердце замерло: «Все!»…

Время остановилось.

Его тягучее молчание превратилось в звенящее вечное безмолвие. Оно неумолимо втянуло в себя человека. Распылило его на атомы, бросило по вселенной и заставило так застыть в состоянии небытия, дремучего холода и колдовского оцепенения.

Но, минула вечность и сила взаимного притяжения медленно и нерешительно вначале, еле заметно, двинули частички единой сущности друг к другу и они, сначала, едва двигаясь, но затем все быстрее, нехотя, потянулись в целое и, в конце концов, робко объединились в растерзанную душу Сергея Ивановича.

Он вновь стал человеком.

Спустя три секунды несчастный сделал первый осторожный вдох.

Ничего не случилось.

Минуло два мгновения…

Затем еще два.

Они сцепились в секунду, следующую, и время потекло обычным порядком.