Елена Ворон - Повелитель огненных псов

Передернувшись, Рафаэль отогнал видение. Лисица опустила лапу, готовая бежать за ним дальше; на голове блестел чепчик, темные глаза смотрели очень внимательно.

В парке сохранилось множество напоминаний тех Альтенорао, кто давным-давно упокоился на кладбище. А этот красивый белый зверь – что с ним станется?

– Что с тобой будет, когда я умру? – спросил Рафаэль. – Ты исчезнешь? – Сняв с плеча мешок с зеркалом, он сел на корточки, протянул к лисице руку: – Поди сюда. Не бойся; я тебя только поглажу.

Лиса не тронулась с места. Она была напоминанием об убийстве, которое виконт едва не совершил, а не домашним любимцем.

Со вздохом, Рафаэль подобрал мешок и снова побрел по аллее. Листья под сапогами шуршали и поскрипывали, с серого неба упало несколько капель.

Младший маг семьи. Смешно сказать! Какой он, к Черным Искрам, маг? Не просто недоучка – неуч. Он невозбранно прочел все книги в простой библиотеке, однако отец был в бешенстве, когда впервые застал Рафаэля в «магической». Да еще с Элианом – сыном ближайшего соседа, маркиза Контедо-Лэя. Род маркиза не владел магией, но именно Элиан – хитрец, пролаза и безрассудный смельчак – добыл заклятье, открывшее дверь библиотеки, где хранились тайные книги. Отец сгоряча его чуть не убил. Он уже произнес первые слова проклятья, от которого Эл посерел лицом и пошатнулся. Уму непостижимо, как Рафаэлю удалось спасти друга. Сам он ничего не помнил. Спустя пару лет отец проговорился, что младший, не обученный магии, сын пригрозил сжечь библиотеку. Видимо, и впрямь мог сжечь, потому что отец мигом одумался и вышвырнул Эла вон. А Рафаэля сурово наказал.

И наказывал всякий раз, когда ловил над запретными книгами. Однако поделать с упрямцем ничего не мог: добытое Элианом заклятье исправно открывало перед Рафаэлем дверь, и магия самого графа Альтенорао была перед ним бессильна. Правда, попадал в заветную библиотеку Рафаэль редко и почти без толку. Покидая поместье, граф забирал младшего сына с собой, чтобы он без отцовского глазу никуда не совался. А будучи дома, мгновенно узнавал, стоило Рафаэлю переступить порог. Не успеешь открыть древний фолиант либо мемуары деда и вчитаться – а разъяренный отец тут как тут. Даже мать не могла смягчить его гнев и отвести кару от сына, которого обожала.

Граф его тоже очень любил. Всегда стремился чем-нибудь порадовать, смотрел сквозь пальцы на озорство и мальчишеские проказы… Только не дозволял иметь дело с магией. И наотрез отказал маркизу Контедо-Лэю, когда тот предложил выдать свою дочь Иллиану за Рафаэля. Маркиз был сильно обижен отказом, Рафаэль – оскорблен, Ли – безутешна. Рафаэль требовал объяснений, но отец и брат Леон, в то время младший маг семьи, упорно отмалчивались; мать плакала. Ничего не добившись, Рафаэль кое-как примирился с мыслью, что неизвестные обстоятельства пока не позволяют ему жениться. Что ж: они с Ли молоды и могут подождать. Но потом граф Альтенорао умер, а Рафаэль получил свою долю магического наследства. И сам порвал с Иллианой.

Шорох листьев под ногами успокаивал. Виконт шагал, глубоко вдыхая холодный осенний воздух, напоенный ароматом вечно цветущих деревьев. Белые соцветия изредка отрывались от веток и падали наземь, как огромные хлопья странного снега. Было очень тихо. В этой части парка не встретишь людей, сюда не забираются звери из окрестных лесов, не залетают птицы. Вот и хорошо, что нет дичи…

Внутренне вздрогнув, Рафаэль стал как вкопанный. Впереди, в стороне от аллеи, бронзовой оградкой был обнесен пятачок земли. По краям он зарос травой, а в середке было пусто, и там всегда дрожал воздух. Из этой дрожащей пустоты показалась тигриная лапа. Большая, рыжая, с черными полосами. За лапой появилась голова, затем вторая лапа, половина туловища. Тигр принюхался, поглядел на замершего Рафаэля. Мол, зачем ты тут, человек? Вышел целиком. Чихнул. Еще раз глянул на Рафаэля с его лисицей- напоминанием – вскользь и как будто неодобрительно – затем не спеша переступил через оградку и двинулся куда-то в глубь парка. Упитанный, тяжелый, явно немолодой зверь.

Дичь? Рафаэль прислушался к себе. Нет, не дичь, слава Белому Пламени. Не хватало ему гоняться за чужим тигром! Это гость из зверинца эмира – или шаха, или как там зовется правитель мира, в который кто-то из предков открыл ворота. Предок давно сгнил в могиле, а ворота живут. Отсюда в тот мир может попасть любой, но чужакам сюда хода нет.

Однако же тигр явился – да так уверенно, словно не в первый раз. Получается, зверью ходить можно, только людям нельзя? Что нужно полосатому пришельцу? Рафаэль направился следом, стараясь поменьше шуршать листвой.