Коллектив авторов - Журнал Борьба Миров № 3 1924

Его машина была кареткой, но комсомольцы разглядели, что это была та же машина, что и прежде. Каретка была фальшивая, приставная. Бандит продолжал находиться в том же диком порыве, даже, смеялся и пел.

— Ныряй, лягаши моченые, — крикнул он втаскивая комсомольцев в их же Форд. Нырять пришлось в полном смысле, потому что в Форде плескалась вода.

Минуту бандит над ними подумал, потом зацепил Форд на буксир, влез в свою машину и помчался. Неслись какими- то проселками, деревнями. Кружным путем, где-то около Рогожской, вошли в Москву.

На улицах уже попадался народ. Странная поездка вызывала внимание. Бандит ни с чем не считался, надеясь на скорость хода. Оборачивался в сторону пленников, строил рожи, отпускал ругательства.

Вдруг бросил руль, одним прыжком очутился на крыше каретки. Машина бежала сама. Бандит лихо выплясывал чечетку.

— Так, так, д-рас так-так, так, так… Эхх, лихо! По нашенски, да не по вашенски! Кобели маринованные, вам с книжками в сортирах сидеть, головы газетной бумагой набивать, а не машину водить! Так, так…

Вдруг падал назад, свешивался с каретки вниз головой, чуть заметным ударом ладони передвигал руль, выправлял ход машины.

Плясал все время задом к направлению машины. Когда надо было перевести руль, чувствовал, не оглядываясь, и переводил всегда вовремя.

Милицейский, в недоразуменьи, поднес было свисток ко рту, но машины пронеслись, как вихрь.

Взлетели по крутому Китайскому проезду.

— Ну, собачня паршивая, попомните Левкину работу, купайтесь, гады!

И перерезал веревку, на которой держался Форд.

Левкина машина пропала наверху. Машина комсомольцев, все усиливая ход, понеслась вниз, должна была неминуемо расшибить ветхие перила набережной и очутиться в Москве-реке. Отпущена была в такой момент, что летела без риска зацепиться за что-нибудь по дороге.

Мартьяныч скинул подрезанные ремни и стал мучительно вырываться из остальных. Машина неслась. В тот момент, когда до перил оставалось уже несколько саженей, Мартьянычу удалось поймать руль и круто повернуть машину. Она завертись волчком, бахнула в решетку одним боком и застряла, повиснув в воздухе колесом. Ремни Точного были одним моментом разрезаны. Машина выставлена на мостовую.

Подбегал милицейский.

— Хулиганье, что делаете, откуда машина?

— Делаем то, что нам надо, — хмуро ответил Мартьяныч. — А ты тут не причем?

— Откуда, спрашиваю, машина?

Показали удостоверение. Милицейскому пришлось стушеваться, хотя вид у ребят был действительно подозрительный: вымокшие и помятые.

Тихонько катили по направлению к Лубянке. Не могли придти в себя от событий прошедшей ночи.

Вдруг Точный спохватился.

— Который час?

Часы на бульваре показывали пять минут одиннадцатого.

— Ведь, мне же в 10 час. к Сухаревой. В Мурман-Памир идти! Гони скорее!

Мартьяныч помолчал.

— Слушай, Коля, я во всяком случае не пойду. Я совершенно избит и устал. К тому же надо отвозить машину.

— Я пойду один, — сказал Точный.

— Я и тебе, Коля, не советую.

С этой минуты стена легла между двумя друзьями. Судьба их отныне разделилась. Мартьяныч вернулся к своим книгам, Точный пошел навстречу смертельно опасным приключениям. Мартьяныч еще пробовал его отговаривать.

— Не отдохнув, после такой-то ночи?

Точный только пожал плечами. Не доезжая Сухаревки, машина остановилась. Мартьяныч крепко жал руку товарища. Долго, не отрываясь, смотрел вслед фигурке Точного, решительно зашагавшей по Сретенке.

КОГДА Точный подошел к Сухаревой башне, главлиповец уже стоял, опустив голову, засунув руки в карманы. Огромные уши того же клетчатого платка выделялись издалека на фоне башни, словно крылья ветряной мельницы. При виде Точного он вытащил из кармана плоские серебряные часы и обиженно протянул их.

— Десять минут одиннадцатого!

Точный разводил руками.

— Простите, товарищ, не мог никак! Очень был занят! А вы-то давно меня ждете?

— Мы-то, как условлено, без ошибочки, в десять часов! Точнее точного!

Точный рассмеялся.

— Да, да! Вы совершенно правы! Вы действительно оказались точнее Точного.

Этот случай привел его на минуту в хорошее расположение духа. Парень вглядывался в Точного.

— Да, чтой-то с вами неподобное, ровно вас купали, или что? Бледные какие. Откуда это вы?

— Это ничего, совершенно ничего! Я, знаете, не спал ночь!

— Так вы бы пошли соснуть!.. Что за напасть к ним идтить! Можно бы завтра!