Коллектив авторов - Журнал Борьба Миров № 3 1924

Кое-какие новости имелись у генерала Фольсома. Была сделана попытка поставить на телеграф военных телеграфистов, но провода оказались перерезанными во всех направлениях. Покуда это был единственный противозаконный акт, учиненный рабочими, и то, что это было сделано одновременно, во всей округе, доказывало полную его предумышленность. Фольсом соединился по беспроволочному телеграфу с военным постом в Бенисии, но телеграфные линии которого охранялись солдатскими патрулями на всем пути в Сакраменто. На одну только минуту они получили связь с Сакраменто, а затем провода опять оказались перерезанными. Генерал Фольсом полагал, что такие же попытки установить сообщение делались по всей стране, но он не решился сказать, есть ли у него надежды на успех таких попыток. Больше всего его беспокоило срезывание телеграфных проводов; приходилось заключить, что это очень важный пункт широко задуманного рабочего заговора. Как жаль, говорил он, что правительство не построило давно проектированной сети беспроволочных станций.

Дни проходили за днями, время тянулось монотонно и скучно, нового ничего не случилось. Интерес новизны притупился. На улицах было уже не так людно. Рабочие перестали ходить в центр города смотреть, как мы переносим забастовку. Уже не так много автомобилей разъезжало по улицам. Ремонтные мастерские и гаражи были заперты, и раз машина ломалась, она выбывала из строя. На моей машине сломалась вилка, и ни за деньги, ни в одолжение я не мог добиться, чтобы ее починили! Как и все прочие, я теперь ходил пешком. Сан- Франциско замер, и мы не знали, что делается в остальной части страны. Но из того, что мы этого не знаем, мы заключали, что по всей стране царит такая же мертвая тишь, как у нас, в Сан-Франциско. Время от времени в городе появлялись прокламации Организованного Труда — они были отпечатаны много месяцев тому назад и свидетельствовали о том, как основательно Ф. П. Р. подготовляла забастовку. Все детали ее были разработаны давно. Никаких актов насилия покуда не отмечалось, если не считать того, что солдаты застрелили нескольких рабочих, перерезавших проволоки; но население трущоб голодало и начинало зловеще шевелиться.

Дельцы, миллионеры и лица свободных профессий устраивали митинги и выносили резолюции, но не было способа опубликовать эти воззвания. Их нельзя было даже напечатать. Однако, под давлением этих митингов генерал Фольсом оказался вынужденным захватить военными силами оптовые склады и все склады муки, зерна и продовольствия. И пора было, потому что в домах богачей, уже начался голод, и необходимо было установить хлебные очереди. Я видел, что у моих слуг начинают вытягиваться физиономии, и поразительно, какой урон они нанесли моему запасу провианта! Как я впоследствии узнал, каждый из слуг потихоньку от меня крал запасы и устраивал собственный склад!

С образованием хлебных очередей начались новые неприятности. В Сан-Франциско имелся только определенный запас продовольствия, и его могло хватить ненадолго. Мы знали, что у организованных рабочих имеются частные запасы, — и тем не менее, все рабочие стояли в хлебных очередях! В результате продовольствие, арестованное генералом Фольсомом, таяло с угрожающей быстротой. Как могли солдаты отличить оборванного представителя среднего класса от члена Ф. П. Р. или трущобного жителя? Первых и последних следовало кормить, солдаты не знали ведь всех членов Ф. П. Р. в лицо, и меньше всего их жен, дочерей и сыновей. При содействии предпринимателей некоторые из наиболее известных членов профессиональных союзов были, правда, выкинуты из хлебных очередей, но это ведь были пустяки! В довершение бедствия, казенные буксиры, возившие продовольствие из военных складов на острове Маре к острову Энджеля, прекратили работу, потому что им больше нечего было перевозить. Теперь и солдаты получали свои пайки из конфискованных запасов продовольствия, и получали их первыми.

Но уже видно было начало конца. Начались кое-где насилия! Законность и порядок ослабели и, нужно сознаться, ослабели в среде трущобных жителей и высших классов. Организованные же рабочие продолжали сохранять полный порядок. Да им и нетрудно было хранить его — у них было вдоволь еды! Я помню послеобеденный час в клубе, где я застал Гэльстэда и Брентвуда, перешептывавшихся в углу. Они посвятили меня в свои планы. Машина Брентвуда находилась еще в исправном состоянии, и они собирались украсть корову! При Гэльстеде был длинный мясницкий нож и секач. Мы выехали на окраину города. Кое-где на лугах паслись коровы, но их неусыпно стерегли хозяева. Мы произвели рекогносцировку, двигаясь по окраине города к востоку, и на холмах, недалеко от Охотничьей Стрелки, увидали корову, которую стерегла маленькая девочка. С коровой был и теленок. Мы не стали тратить времени на прелиминарные переговоры. Девочка убежала с криком, а мы убили корову. Я опускаю детали, весьма некрасивые — мы не привыкли к этой работе и делали ее как сапожники.