Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать. Летопись Линеи

– Простите мое невежество, мастер Витторио, но я не понимаю, о чем вы.

– Скажите, кай Леон, что вы слышали о философском камне?

– Наверное то же, что и все, кто имеет хоть какое-то образование – философский камень является пятым элементом, неким реактивом необходимым для создания эликсира жизни и трансмутации металлов.

– Леон, а ты точно из эквиларов? – с сомнением поинтересовалась шэба, потягивающая чай в кресле справа от стола и лишь слушавшая до этого. – Шибко начитанный, если так дело пойдет скоро каждый второй звездную пыль варить начнет. Мы при таких раскладах по миру пойдем.

– Лягушонок, ты так и не представилась гостям, мы же не варвары какие, будь любезна, – улыбнувшись по-отечески, произнес Витторио.

– Сразу предупреждаю, что если кто-то из вас мальки… – скользкие рыбьи глаза шэбы остановились на каждом из гостей, – …назовет меня лягушонком, получит в спину арбалетный болт. Я такое панибратство позволяю только мастеру Вито. Вы же извольте звать меня как положено – Хэзбарийя, я ассистент и коллега Витторио.

Имя было типично шэбским и стоит отметить, что еще достаточно простым по сравнению с тем, какие носили жители глубин. Шэбы-наземники намерено упрощали или вовсе меняли имена, чтобы им было проще ужиться среди других народов. Витторио довольно кивнул и вытянув ноги в тапочках к камину, продолжил.

– Вы все верно сказали, кай Леон, только прошу простить мое бахвальство, – все мои предшественники или коллеги ошибалась, пытаясь создать философский камень вне себя. Философский камень, это не булыжник на столе, но состояние тела и души. Его невозможно создать иначе кроме как взрастить в сплаве собственной души и собственного тела. Моя теория состоит в том, что первыми симптомами зарождения философского камня становится тело неспособное умереть от старости, что увы, не отменяет саму старость. Затем тайна трансмутации и наконец окончательно достигший состояния именуемого как «философский камень», обретает вечную молодость, даже если был прежде стар.

– Вы полагаете, что у вас первый симптом? – догадался Готфрид и старик кивнул.

– У вас есть другое объяснение? Я живу столько, что уже сам не помню сколько мне лет. Впрочем, простите мне мою словоохотливость, Гаргуль и лягушонок зачастую возвращаются только к ночи и мне не с кем поговорить. Все о себе говорю, а ведь вы мои гости, спрашивайте сами, что вашей душе угодно.

– Зачем вы навели страху на Луковки? Зачем требовали дань? – поинтересовался Готфрид, беря блюдце с чашкой и пробуя чай.

– Это потешно, – рассмеялся старец.

– Вправду люди говорят: «Седина в бороду, бес в ребро». – поразился Зотик, которого уже порядком утомили бредни старика о каком-то там камне.

– Ну разумеется мои дражайшие гости, это не основная причина. Хотя признаюсь, я давно так не смеялся, как в тот день, когда селяне улепетывали со всех ног завидев наши пугала – та еще потеха!

Зотик сжал кулаки, а ноздри его вздулись. Ему пришлось стиснуть челюсти, чтобы не ляпнуть чего-то обидного. Безусловно он был зол и в то же время считал как-то неправильно злиться на того, кто на его взгляд доживает свои последние если не и недели, то уж месяцы точно. Зотик был совершенно уверен, что Витторио выживший из ума старик к которому благосклонно отнеслись Боги, даровав более длинную жизнь, чем прочим.

– В соседней комнате я заметил сундук, до отвала набитый астэрами. Учитывая вашу торговлю звездной пылью, недостатка в деньгах у вас нет. Следовательно, вы можете позволить купить себе любую пищу, так зачем эти хлопоты с вымоганием? Зачем все эти фокусы и уловки с пугалами, надписями, скелетами? Тоже ради потехи? – рассуждал Готфрид.

– В назидание жителям деревни… а еще потому, что я люблю свежую, деревенскую снедь. – Витторио слегка улыбнулся, но тут же нахмурил кустистые брови. – Не скрою, я рад, что здесь присутствует староста Луковок. Мне есть, что ему сказать. Твои люди налетели на медвежий хутор как стервятники на поле брани: сдирали и рвали драпировку, вытоптали пол в гостиной и вынесли статую Дашарской королевы прошлого эона. Ценность, этого произведения искусства в астэрской валюте можно измерить десятком деревень лесного княжества. Я хочу, чтобы все это вернули обратно и тогда духи простят вас, – можете не приносить дань, но не раньше как вернете краденное.

Зотик покраснел как помидор, выслушивая то как его отчитывает старец. Молодой староста чувствовал себя мальчишкой, пойманным родителями за мелким хулиганством.