Марат Валеев: Бестолочь. Приключенческая проза

И вот когда они уже почти выехали со двора, откуда-то им наперерез выскочила черная кошка. Егор, вместо того, чтобы притормозить, как это обычно делает любой нормальный водитель, напротив, газанул и погнался за кошкой, цедя сквозь зубы ругательства. Погоня, конечно же, длилась недолго – кошка перепрыгнула через металлическое ограждение и потерялась в зарослях газона, а Буртасов чуть не врезался в припаркованную машину.

– Ты что, парень, сдурел? – закричал на таксиста, придя в себя, Вадим. – Какого хрена ты погнался за кошкой?

– Ненавижу этих хвостатых тварей! – признался, прикуривая от зажигалки трясущейся рукой сигарету Егор. – Особенно черных. Как увижу, прямо убить готов.

– Ну, ты и Шариков! – покачал тогда головой Вадим. – Тебе к психиатру сходить надо.

– Да пошел ты! – оскорбленно бросил в спину вылезающему из его машины Вадиму Егор. Вадим тогда отказался ехать дальше с этим придурком, а поймал другую тачку. С тех пор они делали вид, что не знают друг друга, и даже не здоровались при редких встречах.

А сейчас у Вадима не было и капли сомнения в том, что так рано оборвавшаяся жизнь Мурзика – дело рук, вернее ноги Егора.

На всякий случай Вадим спустился на межэтажную площадку, где продолжало остывать тельце бедного Мурзика, и посмотрел через подъездное окно вниз – точно, знакомая серебристая тойота с желтым таксистским колпаком на крыше была припаркована впритык к детской площадке.

Это он, Егор! Приехал пожрать и, увидев на площадке Мурзика, просто так, из-за того, что не любил кошек, взял и растоптал его. Вадим представил, как будет захлебываться от слез его дочь, когда узнает, что котенок пропал (настоящую правду он ей, конечно, никогда не скажет), как расстроится Марина.

«Ну, козел, погоди!» – выдохнул Вадим и, осторожно взяв в руки изломанного, растоптанного котенка, снова поднялся к двери Буртасовых. Лишь бы он был дома один. Да, впрочем, так и должно быть: время было около двенадцати, дети этого урода были одна в садике, другой в школе, жена на работе, а сам он, как обычно, заехал домой перекусить.

Вадим глубоко вдохнул и нажал кнопку звонка. Удивительно, но дверь почти тут же распахнулась. Егор предстал перед Вадимом, держа в руке один из своих тяжелых ботинок с рифленой подошвой. Вот почему он так быстро открыл дверь: находился рядом, в ванной, где смывал кровь Мурзика с подошвы. Она была мокрой и с нее на коврик прихожей капала мутная вода.

– Твоя работа?

Вадим поднес к изменившемуся лицу Егора трупик котенка с безвольно болтающейся головой.

Но замешательство Буртасова длилось недолго, он тут же взял себя в руки, а лицо его приобрело обычное для него презрительно-наглое выражение.

– Да пошел ты! – рявкнул Егор, резко ударяя зажатым в своей руке ботинком по котенку. Мурзик вылетел из руки Вадима и, мягко ударившись о стенку, упал на пол. – Чего ты мне припер эта дохлятину сюда? Следить надо за своими кошками, а то шляются под ногами! Пошел, говорю, отсюда, на хрен!

И грубо толкнул тем же ботинком Вадима в грудь.

– То есть, он вас первым ударил? – прервав рассказ Вадима, задал уточняющий вопрос следователь, все это время молча делающий торопливые пометки у себя в блокноте. – Это очень важно. И еще: кто-нибудь видел, как потерпевший вас ударил?

– Да, он первым меня толкнул, – садясь на кровати и держась рукой за побаливающий бок, затянутый бинтами, хмуро подтвердил Вадим. – Но этого никто не видел. Мы же там были только вдвоем.

– Это уже хуже, – вздохнул лейтенант и почесал шариковой ручкой переносицу своего мальчишеского курносого носа с конопушками, сбегающими на розовые щеки. – Ну, хорошо. Он вас толкнул первым. Дальше что было?

А дальше разозлившийся Вадим провел одновременно по корпусу и по голове Егора серию мощнейших ударов. И бил так, как, наверное, никогда и никого в своей жизни не бил. Хотя как боксер Вадим провел на ринге десятки боев, он не помнил, чтобы от его ударов кто-то взлетал на воздух. А здесь именно так и произошло: от завершающего апперкота в челюсть, в который Вадим вместил всю свою ненависть к этому недочеловеку, ноги Егора оторвались от пола и он, лязгнув зубами, улетел спиной вперед в раскрытую дверь гостиной и грузно обрушился там на ковер. И остался лежать неподвижным.

Тяжело отдуваясь, Вадим хотел было уже уйти из этой проклятой квартиры, но вспомнил про Мурзика. Погибшего котенка тут оставлять, конечно, было нельзя: эта сволочь, когда очухается, просто выкинет его на помойку. Сам Вадим похоронить его по-человечески просто уже не успеет, до автобуса в Щербакуль оставалось всего с полчаса, поэтому он решил попросить упокоить котенка дожидающегося его на улице шофера. Митрохин мужик душевный, все поймет и сделает как надо.