Кирилл Берендеев - Сентябрь прошлого века. Сборник детективов

Я сел рядом, помолчали. Наташа пошла готовить ужин на скорую руку из спешно купленных по дороге продуктов. Тут только я спохватился, вспомнив ее появление.

– Тебя Тарас предупредил об аресте, да? – она не отвечала. – Ну тогда я… я понял.

– Что ты понял, что? Год с ней прожил, а так и не разобрался, и дай бог, чтоб так и оставалось. Она ушла, и наверное, правильно, что так ушла, пусть будет так, я не хотела бы, понимаешь, не хотела бы узнать другого. Для меня это честнее и правильней. Да что я говорю, ведь на самом деле так и было, если разобраться, она сама ушла, чтоб ни выкопали. – и тут же: – Не смотри на меня, ты не знаешь, хорошо, что не знаешь. Вам так легче было, ведь правда, вам хорошо было, да?

Меня мороз пробрал. Я поднялся и вышел, затем вернулся, неловко поцеловав в щеку. Наташа обняла и тут же отпустила. Не отошла еще, в отличие от Али, она медленно отходит. На словах быстро, но в душе…

Ели молча, каждый замкнувшись в себе. Потом уже просили прощения, пытались объясниться, исправиться, но уж больно неумело. Будто не хотели. Наташа решила попрощаться, я согласился. Забрала мусор с собой, поцеловала в щеку и попросила не беспокоиться, завтра придет снова.

– Не надо рваться, Таш, правда. Завтра Яна приезжает. Я справлюсь.

– Я не только из-за тебя, мне надо… – и замолчала. Съежившись, пошла к лифту, потом вспомнила, что не работает, стала спускаться, маленькая, одинокая, чужая. Я проводил ее, сколько мог слышать усталый стук каблуков. Входная дверь бухнула, только тогда я вернулся к себе. Нет, не к себе, в квартиру. Не свою, не чужую… вдруг я потерял ощущение сопричастности с жильем. Больше того, исполнился страхами багровой комнаты. Потихоньку вечерело, сумерки быстро заползали в комнату, заполняя ее точно смог, угарными миазмами страха. Чтоб ночевать в багровой комнате и речи не могло быть, я только раз пересилил себя, чтоб зайти, забрал вещи из шкафа, устроился на кушетке в кухне. Там проще, там немного спокойней. Заперся, задвинул тумбочкой, закрыл щель под дверью.

И только тогда смог успокоиться и задремать.

Снилось разное, непамятное. Я ждал багрового, боялся глаза закрывать, вроде бы и закрывал, темнота сперва сгущалась, затем таяла… Утро наступило непамятно, будто пришло вслед за вечером. Встал только в девять, разбаррикадировался, вышел в коридор.

За окном похолодало, наступавшая осень принесла холод Арктики и понижение до тринадцати. Солнце рвалось из-за облаков, пытаясь согреть землю, остановить уходящий август, но тучи шли полосами, низко, все больше сдвигаясь, лучи едва находили лазейки.

Переборов себя, вошел в комнату. Шторы раздвинуты, но квартира наша обращена на запад, только после полудня здесь будет солнечно. Аля не любила утреннего света, ей нравилось выходными подольше нежиться в постели. Этим она соблазняла меня, и я поддавался.

Сейчас не смог. Постоял и вышел. Словно в помощь, затрезвонил телефон, городской, я вздрогнул, отвык от его переливчатого звона. Все вдруг забыл. Бросился к его дребезжанию, как к спасительному выходу.

Звонили из прокуратуры, сообщали режим питания. В десять, в три, в шесть будет подъезжать машина. Или вы хотите получать все сразу, вечером, и разогревать сами? Вы так же можете воспользоваться услугами служб по доставке готовой еды, вы ведь знаете их номера телефонов.

– Я заказывал через сеть.

– Не волнуйтесь, вам вышлют справочник, – эта странная любезность пробирала до дрожи. Куда сильнее, чем, если бы вообще запретили питаться.

Едва успел положить трубку, телефон снова затрезвонил, будто со мной не договорили, требовали продолжения. Я бы не удивился.

Тарас. Будто почувствовал, ударил в самый момент. Или стоял подле телефона, поджидая? Да он все может, уже убедился.

– Ну здравствуй, Руслан. Я сейчас к тебе приеду, мне в течении суток надо снять показания. Не волнуйся, давить не буду, просто поспрашиваю.

– О чем? – голос немедля выдал. И боль, и злость и отчаяние. И страх, уже просочившийся, ночной и наползавший, утренний. Как-то они соединились во мне, сложившись, даже не удвоились, умножились.

– Поговорим, – трубка ответила перестуком гудков, затем стихла. Час я переминался в коридоре, прежде чем услышал скрип двери лифта, шаги и звонок. Непослушными руками отворил дверь.

Он был в форме, вот чего я никак не ожидал, перетряхнуло всего. Как когда вот такие же, только в сером, приходили с повесткой надеть форму хаки. Как позже, приходили в хаки, ошибившись подъездом. Приходили. И теперь пришли.