Александрия Одинцова - Угнетенные - Побег

Как же он любит нашу маму! Сколько раз он признавался ей в любви! В детстве я мечтала, чтобы в будущем у меня был точно такой же муж. Мы не раз слышали историю их любви, и каждый раз она завораживала, и мурашки пробегали по коже.

Хотелось бы мне увидеть, и как дедушка ухаживает за бабушкой. Думаю, он тоже был героем в ее глазах. Бабушка говорила, что однажды он не вернулся домой. А она ждала его. И до сих пор ждет. Говорила, что не может вспомнить лица деда Феликса. И даже тембр его голоса. Но она точно знала, что он любил ее. Хотелось бы мне узнать, где он и поговорить с ним. Я не знаю, жив ли он. Мы догадывались о том, что его превратили в кустоса. Каждый день по утрам, когда я стою в очереди и посматриваю на кустосов, то ищу в них знакомые черты дедушки. Даже не знаю, странно ли это, ведь я его не помню.

Дед Павел со стороны отца умер. Как прискорбно бы это ни звучало, бабушка никогда не боялась говорить нам этого в лицо. Она рассказывала о том, что мои деды Феликс и Павел прекрасно ладили. Иногда я что-то вспоминаю из детства маленькими отрывками. Будто бы искрами. Яркая вспышка света и добрый заливистый мужской смех.

Сейчас, сидя здесь, одна я могу переосмыслить и проанализировать всю свою жизнь. Мне очень повезло во всем. Например, я знаю, что во многих семьях из-за плохой экологии рождались дети с очень жуткими мутациями и серьезными отклонениями со здоровьем, поэтому почти все из них умирали сразу после рождения. Мутации – не редкость в нашем мире. Они есть почти у каждого. Мне с Элли повезло. Наши мутации не мешают нам жить, некоторые даже наоборот – помогают. Даже родив здорового ребенка, родителям непросто сохранить его. Существует огромный риск заражения, особенно во время массовых эпидемий. Молодой и неокрепший организм не готов к такому резкому и сильному удару смеси большого количество химических опасных отходов производства.

Так же почти во всех семьях есть только один из родителей, а иногда встречаются семьи без родителей. Не представлю, какого было маленьким детишкам, оставшимся совсем одинокими. Жителей насилуют, убивают, жестоко наказывают. По мнению правительства, такие меры приводят к порядкам. Известно, что насилие происходит не только от рук кустосов, но и от рук родных людей внутри семей. Чаще всего это были люди средних лет, которые вымещали всю свою злость на своих маленьких детях и престарелых родителях.

Каждое утро ровно в пять часов во всем городе, в каждом доме начинают оглушительно пищать будильники. Они не выключались до тех пор, пока мы не зарегистрируемся в здании. Люди вставали, одевались и шли на работу. Это было трудно для всех, особенно тем, у которых были большие семьи.

Нас в семье было много. Старшая сестра Элли, бабушка Кэтрил, мама Джанет, папа Винстон и я. Сильнее всего уставали, конечно же, мама и папа. Им приходилось горбатиться на усиленной работе днем и ночью, чтобы прокормить целых 5 ртов. Зачастую мы с Элли сильно не высыпались, и поднять нас с кровати было очень сложно. Рабочие завязли в каждодневной рутине, которой не было конца. У людей был очень болезненный вид из-за нехватки свежего и чистого воздуха. Он полностью был насыщен пылью и отходами заводов. Я часто подходила к зеркалу и долго рассматривала собственное отражение, на меня смотрела девушка с воспаленной красной кожей, с внутренними угрями, но выглядела я намного лучше остальных. Поскольку жители Колонии были просто ужасающими: бледно-зеленая кожа, красные глаза. К счастью, у меня проглядывались лишь серые синяки под глазами. Это выглядело довольно странно в сочетании с моими длинными ресницами вследствие мутации. Большая тень от ресниц падала на щеки, и мои изумрудные миндалевидные глаза становились еще темнее, а синяки больше.

Моей особой гордостью были очень длинные карамельного цвета волосы. Прямо до самой талии! Оттенок был тусклым в свете беловатых лампочек на заводе. Казался серым и холодным. Лишь только на солнце они начинали пылать золотом изнутри, поблескивая медовыми отливами, как светловатый и солнечный ореол нимба над головой. Также у меня была тайна. Еще одна бесполезная мутация. Фиалковая прядь резко контрастировала с оттенком основных волос. Сколько же несчастий приносила она мне в детстве! Дети боялись меня и часто спрашивали, что со мной не так, бестолково крича: «На тебя что, вылилась краска?!»

Все детство я отрезала огромную часть своих волос, чтобы не выделятся, и складывала в белый конверт, но, к сожалению, или к счастью, она снова и снова отрастала. Глупо было надеяться убежать от своей сущности, и, смерившись со своими особенностями, я пользовалась ими.