София Совина - Вторжение

Когда пауки начали свою трапезу, я отстранился от окна и выпрямился. С минуту стоял в темноте. Я думал о том – как скоро они доберутся до нас? Если папа верил в силу военных, то я в ней сомневался.

Я зажёг свечу, поставил её на блюдце и вошёл с ним в ванную комнату. Поставил на стиральную машинку и вышел, на кухне взял нож, швабру и вернулся обратно – сел на пол и стал изобретать.

От швабры я взял только основание, отделанное резиной грязно-розового цвета, на её конец прикрепил нож, при помощи тёмно-синей изоленты. Получилось что-то похожее на копьё, только из современных материалов. Снял крышку от унитаза и прикрутил к ней дверную ручку – вот и мой щит готов. С оружием я вернулся в свою комнату и положил его на кровать. Достал свой рюкзак и сложил в него разные баллончики – два освежителя воздуха, дезодоранты, и другое что воспламеняется. В боковой карман сунул спички и пару зажигалок. Не знаю, почему, но после проделанной работы мне стало гораздо спокойнее. А сделал я всё это на тот случай, если насекомые ворвутся внутрь и мне придётся защищать свою жизнь, и жизни своих родителей.

Прошло ещё четыре дня. У нас закончилась еда. Электричества по-прежнему не было. Помощи – тоже. На улице очень тепло, как летом в июле. Большие насекомые никуда не делись. Я и папа планировали выход в магазин. Мама против, она считала, что лучше помереть с голоду, чем быть убитыми и съеденными этими монстрами.

Но ведь они вовсе не монстры, они насекомые, которые по непонятным причинам за одну ночь выросли до очень больших размеров.

Настала ночь. И если до этого я думал, что хуже уже быть не может, то я ошибся. Может. Мы проснулись от шума – в доме напротив кто-то бился в окно. И когда мы подбежали к своему окну на кухне, чтобы узнать в чём дело, то уже услышали, как оно разбилось, а затем душераздирающие крики людей. В темноте было плохо видно, но видно, что нечто большое забралось в чью-то квартиру. Мне показалось, что силуэт был похож на паука, которых я уже видел и не раз, но с другой стороны – нет.

Страшные крики затихли через минуту.

В эту ночь мы больше не спали. Утром не вышли за продуктами. Нам было очень страшно.

Днём я снова наблюдал и увидел, как из подъезда вышли два человека – наши соседи снизу. Они с сумками бежали к машине. Открыли её и быстро забрались внутрь. Машина завелась и уехала. А дверь подъезда осталась открытой. Из-за электричества домофон не работал и магниты не притягивали друг друга.

Ночью. Я наготове со своим «копьём», мама с ножами, папа с ножом и пневматическим пистолетом, который он купил для развлечения. Мы слышали, как что-то больше ползало в подъезде. И что-то, может и оно же, шевелилось прямо за нашей дверью, постоянно её задевая. Эту ночь нам удалось пережить, но я думал, что от постоянного напряжения и страха мы все поседеем.

Утром я уснул. Когда проснулся, ничего не изменилось. Связи и электричества – нет. Военные не прибыли, и надежда на то, что прибудет помощь, меркла. Везде ползают насекомые, обустраиваются и привыкают к своим новым размерам.

Уже днём папа посмотрел в глазок и с камнем вместо лица повернулся к нам.

– Эти штуки похожи на яйца, – произнёс он.

Я сам посмотрел и убедился, что так и есть. Пауки или кто-то другой, отложили кладки яиц – у двери напротив. Сегодня за едой мы снова не вышли.

Прошло несколько дней. Мы голодали.

Температура оставалась тёплой. Днём достигала двадцати пяти-двадцати восьми градусов. А должен напомнить, тогда был конец сентября. Это уже явно было странно.

Мне тяжело это вспоминать и тем более описывать, но что ж…

Настал очередной солнечный день. Я в обычных джинсах, кедах и тёмно-синей футболке с крупным принтом, со «щитом» на руке из крышки от унитаза, в правой руке «копьё», на спине рюкзак с баллонами дезодоранта и освежителя воздуха, а так же – зажигалками в боковом кармашке. Папа с пневматическим пистолетом и ножом, топор висел с боку на ремне.

Стоял самый солнцепёк – по моим наблюдениям самое спокойное время на улице. Мама пыталась нас отговорить, но мы не собирались помирать с голоду.

Мы собрались, перебрались через баррикаду, при этом частично разобрав её, и отодвинули комод. Папа повернул щеколду – я даже услышал тихое эхо, которое раздалось в подъезде. Тишина. Он медленно опустил ручку вниз, а потом резко, рывком, открыл дверь на себя, защищая себя ножом.

Никто не напал.

Открывшийся проём закрывала растянувшаяся паутина, в которой сидели округлые крупные яйца, окутанные ею и ещё чем-то липким на вид. Лицо мамы скривило от отвращения, собственно как и моё. Папа осторожно, ножом разрезал паутину, не задевая яиц – куски паутины ушли в стороны вместе с ними. Паутина с кладкой устилала почти всю дверь, в особенности углы.