Михаил Буканов - Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction

Давай, братан, нюхнём на раз, и сим восславим унитаз. Поскольку в мире жёстком нашем нет места Таням и Наташам! Так смело лезь на щепку щепка, кто на клею, наклеен крепко! Ура! Вот оно солнце свободы!

А чего профессор наш тут ещё написал? Вот мутата. Неразборчиво, а его уже не спросишь. Из него сейчас черти гороховый кисель варят. Он умер, точно, умер, явив собой картину, я поэт, зовуся Свечкин, от меня всем хер овечкин! Ха-ха! Это я точно подметил. Спи моя радость, усни. Падает!

Здравствуйте, земляне. Как тут у вас всякое? В смысле разумного, доброго, вечного? Не стоит? В каком смысле? А, в смысле не стоит и обсуждать. Понятно. Братья по полу, как великий поэт сказал, мужики. Никого я не хочу обидеть и ни на что не намекаю. Да я не за этим, просто к слову пришлось, так у нас повелось, а затем не срослось! Я дико извиняюсь, профессия отпечаток наложила. Вы, люди русские, всё прозой говорите, а я поэт россиийский бряцаю на лире. С кимвалами! Вы совершенно правы. Вирши, басни, инда, и на серьёзные стихи замахиваюсь. Вот например:

Поэт – он честь свою блюдёт, моральный гнёт его гнетёт. Но, вынув из карманов руки, мне рукоплещут даже суки! Я сам могу и сам хочу, могу к врачу и палачу. Но всё же лучше бы сто грамм. Я не люблю ненужный драм!

Пробирает? То-то. Спасибо, я присяду. О, и стакан. А это чего? Лучше и не спрашивать? Вот она где сила мудрости народная. Ведь простые люди, а как точно подмечено. Один наш русский поэт, такой же как я простой человек, так прямо всем говаривал: Перо к руке, рука к бумаге, мгновенье, и стихи свободно полились. Он прост был и вы тоже. Родство поэтических и народных душ. И выпить был не промах! Мимо рта не носил. Пил эту, с названием таким малороссийским. Вспомнил. «Вдова Кличко». Ваше здоровье! Однако! Ебительская сила. Это куда же она пошла, что, аж изо рта пузырики? Так на войне с проблемами и стеклоочиститель божий дар? Это точно! Будем!

Вот так и рождаются великие стихи. Собственные впечатления, пропущенные через восприятие, украшенные поэтическими дарами и опубликованные. Хотя бы и в виде устных высказываний, но, перед аудиторией! Благодарю, с удовольствием. Мы ведь поэты как устроены? Всё в себя, всё в себе и уже отттуда наружу. Извините, в себе не сдержал. Конечно, бывает. Вот, если помните, дружили великих два писателя. Лермонтов и Пушкин. Пересекались часто. Там по бабам сходить, то, да сё. Пострелять на дуэли какой. Ну, развлекались. Гении же! И друг над другом любили подшутить. Это порой у них до смешного доходило. Купаться раз пошли, Пушкин в воду, а Лермонтов его стихами огорашивает. Стоит, мол, Пушкин в воде, по самые муде. Шутка гения! А Пушкин и отвечает: Стоит Лермонтов на суше, в ушах беруши, ждёт суши, а получит хренов пачку от Саши. Так смеялись, у Пушкина чуть мозговая нитка не лопнула. Или, вот, тоже поэт был такой, Фетов фамилие. Тут я и сбиться могу. Вроде про зелёный шум писал, а то весны, весны ждала природа. Тоже очень смешно! Сами подумайте – зелёный шум. Это как? Мы – поэты, ох, не просты. Иногда ночью проснёшься, так Маяковский писал, – горелой спичкой слово запишешь, а утром гадаешь, зачем и чего. Он так один раз слово «ноги» на коробке спичечном накарябал. Чуть не неделю думал, куда эти ноги деть? Некуда! Разве что на хер одеть! Так и матерился, потому край. И переживал очень, что кто-нибудь узнает и напишет про него, что он облако в штанах! Вывернулся, бродяга. Поэму назвал про облако, а ноги от солдата, войной оторванного. Так и писал классик: Как солдат, оборванный войной, бережёт свою единственную ногу. А сам застрелился. У него насморк сильный был, руки часто мыл, а с мылом-то всегда проблемы. Гражданская война была. Мыло и то съели. Взял браунинг, и ку-ку Володя. Хоть o дверь стучали, а исхитрился. Катаев, этот хоть не поэт, но присутствовал, про венец в книге своей потом, долго спустя написанной, тоже помянул. Гляди, вон понесли, говорит, мозг Маяковского! И какой хрен почтеннейшего в морг занёс? Они два братана были. Один Катаев, а другой тоже Катаев, только под псевдонимом Петров. Так тот, который не Петров, с Есениным даже Серёжкой попивал и дружил. Придут, бывало, на вокзал, билеты там купят в Рязань, а затем бутылок сорок пива. Так пока пьют, осознание им приходит, сегодня никуда ехать не стоит. В поездах-то тогдашних таких тёплых сортиров как щас, не было. Вот! Так они билеты продадут и дальше пиво пьют. На вокзале с этим без проблем! А что, и выпью. Раз пошла такая пьянка, мимо рта не пронесу, сидит муха на полянке, пьёт из чайника росу. Надо этот образ запомнить. Свободолюбивая муха с негодованием отвергает любое поползновение на её непричастность! Сильно! Буль, буль! Опять пузырики, но в этот раз крупнее. И как тут будешь не радоваться. И выпивка, и салют, и иллюминация. В одном стакане в прямом самом смысле любого слова! Я тут прилягу, пожалуй. В единении с народом самая сильная сила. Вы уж тут без меня держитесь. Нет молодца сильней винца, он сказал, поехали, и махнул. Вот это было сильным творческим продвижением в нужном направлении. Сплю, моя радость, уснул, если успел и махнул. Хррр.