Мэй Фэн - Бодхисаттва. Китайская сказка о любви

– Та-а-ак, начал наш предсказатель, – твоя стихия – дерево. Не надо тебе скитаться по свету, дереву нужно пустить корни в землю, но если поедешь куда-то, то лучше на восток и на север. Не носи украшения из металла, не надевай красный цвет.

– Ой, Шэнли, и правда, в детстве мне всегда покупали вещи красного цвета, а мне больше нравился синий и зеленый!

– У тебя широкая душа, можешь понять и простить других, «сотни морей, тысячи рек».

– Что это еще за водоемы?

– Это значит, что у тебя много друзей, еще прибавится немало.

– Замуж не торопись, счастливым будет поздний брак. Муж твой – высокопоставленный чиновник, родится у вас мальчик, очень талантливый сорванец, ха-ха, – весело усмехнулся дедушка. «Земли» у тебя много, надо учиться отпускать то, что уходит, не цепляйся так. На горе Тайшань 23 23 Гора в китайской провинции Шаньдун. ты бывала?

– Да, мы ходили с друзьями недавно, встречали рассвет. А что?

– Ты тун-ню. Видела богиня Гуаньинь 24 24 Бодхистаттва милосердия, приходящая на помощь по первому зову. Гуаньинь почитается представителями практически всех конфессий Китая. изображается с двумя малышами – мальчиком и девочкой? Их еще называют тун-цзы.

– Да.

– Так вот, девочка – это ты. Гуаньинь рано или поздно захочет тебя позвать обратно, так что лучше не ходи на эту гору.

– Шэнли, ты знаешь что-нибудь про этих ребят тун-цзы?

– Изображения тун-цзы есть в даосских храмах, их вешают в магазинах и домах на Праздник весны, как знак удачи и благополучия.

– Я расскажу вам про них, – вызвался дедушка, напоминавший в своей широкополой шляпе постаревшего Зорро. Говорят, эти девушки и юноши прислуживали богам и богиням – прибирались, заваривали чай, но, заскучав по земной жизни, спустились в наш мир. Их нетрудно вычислить: у них немного детское милое лицо, с ними легко и интересно, кроме того, они обладают развитым шестым чувством, очень чувствительные. Они должны будут вернуться туда, откуда пришли, поэтому нередко попадают во всякие переделки. Но ты не бойся, дитя, многие приспосабливаются и к жизни на земле: молись своим богам, хорошо относись к людям и все будет хорошо.

– Спасибо, Дедушка. Очень интересно.

– Господин, посмотрите и для меня свои таблицы, – вызвалась заинтересовавшаяся гаданием женщина из толпы.

***

Синеватые тени плавно опускались на город, а может, наоборот, поднимались от земли, уже не пугаясь туманного азиатского солнца. День миновал, все успокаивалось, готовясь ко сну, и только фонари, расположившиеся в ряд по краям дорог, заступали на дежурство.

Наш любимый стол на втором этаже гостеприимно принял чашки и блюдца. Звуки разворачивающихся шоколадных оберток и побрякивание ложечек о края кружек аккомпанировали мерному течению запаха кофе, ползущему по коридору.

– Все в сборе?

– Кри побежала за печеньем, оставшимся с Дня ее Рождения.

Через несколько минут Кристина пришла в своих шлепках, как всегда веселым пошлепыванием предвосхищающих ее появление. Балансируя, чтобы не разлить кофе, она подошла к столу и села рядом.

– Ты откуда такая румяная? – обратилась она ко мне.

– Только что приехала с занятия по танцам.

– Ты записалась на курсы? Почему никого с собой не взяла?

– Не-е-ет, я преподаватель.

– Прекрасно! С тебя и начнем наше совещание. Давай рассказывай.

– Меня попросил священник из местной церкви преподавать танцы у воспитательниц детского сада. Мы должны подготовить выступление к Рождеству.

– Сама будешь ставить танец! Есть идеи?

– Да, мы уже начали репетировать, я выбрала фламенко.

– Ты шутишь? – удивилась Тамара, кладя за щечку розовую печенюшку с кокосовой стружкой.

– Почему? Нет, мне нравится этот танец.

– Я обязательно приду на выступление. Воспитанные на конфуцианской морали стеснительные китаянки танцуют танец испанской страсти.

– Это танец брошенной женщины.

– Пусть даже и так. Да ты модернистка-авангардистка, как я посмотрю.

– Очень даже неплохо у них получается. Я хочу, чтобы они почувствовали себя женщинами, пытаюсь показать, что на женственной статной красоте издревле держалось мироздание.

– Не думаю, что это поможет им избавиться от стремления к азиатской милашности, перекочевавшей из Кореи, разумеется, Южной. В Северной, может, тоже есть эта милашность, но узнать о ней дано далеко не многим, – заметила подкованная в делах политических Олеся.

– И сколько тебе платят за подработку?