Светлана Тулина - Братья по чертогам

– МАРК!!!

Мар ненавидел это имя. Да еще когда таким противным тоном. Как корабельная сирена. У Ревы иных и нету, у него вечно голос такой, словно зубы жмут. Прям даж помочь хочется. В смысле – проредить. Раз жмут. И когда таким вот голосом – да еще и такое имя… Ваще гадость!

На Барраяре имена не выбирают. Это Самый Старший так сказал. Который Марк на самом деле. И даже лорд. Мару сказал, давно еще. Ну, типа, раз я тебя первым создал – звиняй, брат, не свезло. Судьба. Ага, щаз! Это для сыновей не выбирают, причем старших! Так Мар ничейный не сын вовсе. И даже не клон. Он – защитная субличность, вот! Один из пятерых. К тому же и не старший, пусть даже и создан был самым первым. Задолго до Черной Команды. Ага-ага! Первый, да, но не старший. Потому что сами сколько раз твердили, что он маленький! Чуть зазеваешься – мигом в пеленки с сосками вгонят. Пользуются тем, что Мар доверчивый и ругаться не любит. Вот и допользовались. Так что не старший он теперь, не-а. Нефиг твердить было.

– Ма-а-арк!

Ме-е-ерзость. Хуже Марка может быть только «лорд Марк». Еще бы добавляли каждый раз для пущего понту – барраярский. Словно банк какой! Нет уж. Это пусть Самый Старший радуется, когда его так обзывают, ему любые сравнения с деньгами в кайф. А Мар – не он.

– Марк, хы! Вернись немедленно!

Ага, щаз! Бежит, аж спотыкается. Штаны теряет. К вам вернешься – себя потеряешь, не то что штаны. Хорошую вещь не назовут Черной Командой. И уж тем более – братьями. Старшими, чтоб их.

Надо же, какой редчаг – все чекисты в сборе. Ну кроме Самого Сатршего. Неужто ради маровского побега ссыпались, никого на дежуре не оставив? Ох и влетит им, если вдруг че! Даже почти что хочется, чтобы началось …

– Это я виноват! Я его обидел, вот он и сбежал. Я сказал ему, что он тоже ненастоящий! Как и все мы! Это я виноват, накажите меня!

– Даже не мечтай. Не до тебя, не видишь, что ли? Вот Сам придет – и что мы ему скажем?

– Жалко тебе, да? Меня сегодня совсем не наказывали! С самого утра! Это несправедли-и-и-и-и..!

– Рева, кончай скулить. Сходи наверх, там тебя накажут по полной.

– Если бы… Там сегодня опять Пыхтуна пользовать обещали. Я же видел! Все эти резиновые штучки, вибраторы, наручники с мехом, плетки, шприц… Точно, Пыхтуна!

– Ну дык этта… Хы! Я поделюсь. Мне там не все… Хы!.. нравится. Ты, главное, хы, не плачь. Ну че ты, хы, ну в самом деле… Всем х-хы-ватит.

– Тебе легко говорить, тебя постоянно, тебя они любят, тебя все любят, каждый день и по многу раз, а меня…

– Ма-ри-че-ек! А гляди, что у меня есть! Хочешь печеньку?

О, тяжелую артиллерию подключили! Корабелку. Печеньки у Обжоры вкусные, это да. Только вот Маричек – это даже хуже «лордмарка», это ваще не имя, а кошачья кличка! Еще бы кискиснули.

Нет уж. Не сработает ваша линкорная гаубица, хоть обкискискайтесь! Ибо достали. Никаких лордмарков тут нет. И маричков тоже. Мар, неужели так трудно запомнить? Мар – это красиво. Стильно. Емко, загадочно и по-мужски сурово. А если «а» слегка протянуть – так еще и загадочно. Маар, это вам не жук чихнул! Настоящее имя для настоящего космодесантника. Не то что какие-то марки, пусть даже и бетанские!

– Марик, мы тебя видим! Вылезай немедленно, а то хуже будет! И никаких печенек не дам. Никогда больше. Сам все съем. Слышишь?

Ага-ага! Врите кому другому, видят они! Как же! Видели бы – давно бы уже за ухо вытащили. Да и голос звучит невнятно, в сторону, – значит, Обжора не сюда смотрит. И просто на психа давит. Просто врет, как положено всем взрослым. Вернее, как положено им по мнению Самого Старшего. Обжора не виноват, ему просто не повезло. Мару вот повезло, а им – нет. Они такими созданы, все четверо. Умеющими убедительно врать не только другим, но и самим себе. Называющими белое черным, а черное белым. Умеющими получать удовольствие от боли и считать зло добром. Самый Старший думает, что иначе нельзя. Что иначе просто не выжить. Нигде. Никак.

Бедняга.

– Да нету его, хы, здесь. Я же говорил, хы, – надо было с левого начинать… хы, конца. Хы! Хы. Хы…

– Пыхтун, кончай!

– Дык я же как раз постоянно…

– Уймись! И без тебя скользко.

Голоса чекистов удаляются, становятся тише. Эхо шагов гаснет, дробясь в многочисленных коридорах и переходах. Но Мар не шевелится, лишь плотнее вжимаясь в кожух широкой трубы и стараясь дышать беззвучно. Ибо голосов было только три. И по бетонному полу шаркали тоже только три пары ног. Конечно, кто-то один (ха! кто-то, как же! можно подумать, – не ясно, кто!) мог быть и на дежурстве. Да что там мог – обязан был быть! Старший их для того и создал, а не чтобы за Маром гонялись и жизнь ему портили. Это они уже сами, по собственной хотелке. Пользуются тем, что Мар один. А их четверо. Один всяко может и подежурить, пока трое развлекаются.