А Киселев - Всемирный следопыт, 1928 № 12

На другой день была редкая на дальнем севере погода. Солнце пекло совсем по-южному. Тучи комаров со злобным писком носились в напоенном лесными запахами воздухе.

Разложив в оленьем загоне [9] Загон — отгороженный участок леса, в котором самоедское племя пян-хазово пасет оленей. ) несколько костров, Ямру и Поду стали созывать оленей. Сначала на их крики прибежало лишь несколько бродивших поблизости оленей. Постепенно поток оленей все увеличивался, и вскоре сильно дымившиеся от сырого мха костры были окружены несколькими сотнями оленей.

Обойдя костры, горбун увидел, что олени пришли не все. И снова Ямру и Поду стали протяжными криками созывать оленей, но безуспешно. Остальные олени словно рогами за деревья в лесу зацепились… И, затаив в сердце страшную догадку, Ямру с горбуном пошли на поиски.

Догадка оказалась правильной. Невдалеке от костров они наткнулись на первые, разбухшие от жары, трупы павших от чумы оленей. И чем дальше они уходили в глубь отгороженного леса, тем больше встречали трупов оленей со сведенными судорогой ногами, над которыми мухи кружились в веселом хороводе.

При вести о падеже оленей горько заплакала старая Атра — мать горбуна Поду, нарушив древний закон предков, повелевающий смеяться при виде злых шуток Лон-Гата [10] Лон-Гат — по поверьям самоедов — злой дух, посылающий несчастья. ). Не смогла сдержать слез и всегда веселая Кеми, жена Поду.

В тот же день Ямру и Поду покинули стойбище на реке Выдр, но и это не остановило падеж. Чуме, видно, понравились сытые крутобокие питомцы Поду. С каждым днем все чаще останавливались и бессильно ложились на землю олени, чтобы больше уже не вставать. Ямру и Поду прекрасно сознавали, что все их попытки спасти стадо тщетны, и лишь в силу присущей людям всех племен надежды на чудо продолжали гнать оленей вдоль Пура к становищу Гагары. Однако на восьмой день по уходе с реки Выдр пали последние олени; люди пересели в каяк и начали спускаться по течению Пура.

В становище Гагары Ямру и Поду приехали днем. Все мужчины были на ловле рыбы, и в юртах находились одни женщины и дети. Но и без мужчин жизнь в становище кипела, как рыбий жир в котле над костром. Часть подростков ловила арканом вместо оленей голодных собак, бродивших по берегу в поисках рыбных остатков. Другие с самодельным луком охотились за куликами, которые стайками бегали среди кочек прибрежного болотца. Третьи учились плавать в вертких обласах [11] Облас — выдолбленная из ствола кедра лодка. ) недалеко от берега. Маленькие пян-хазово играя готовились стать, по примеру отцов, оленеводами, охотниками и рыбаками.

За рядами лежавших на берегу старых каяков и обласов начинались бревенчатые, с берестяными крышами юрты становища. На земле около юрт сидели женщины и девушки и чистили на круглых цыновках из осоки пойманную мужчинами утром рыбу. Они ловко вспарывали жирным моксунам и нельмам животы, вырывали внутренности и, очистив от чешуи, развешивали рыб на шесты. Около женщин, готовивших на зиму вкусный янтарный юрок [12] Юрок — сушеная рыба. ), сидели маленькие дети с перемазанным рыбьей кровью лицом и с наслаждением сосали полученный от матери рыбий хвост.

Взяв в становище облас, Ямру и Поду поплыли по Пуру к отмели Нельмы, на которой промышляли рыбу мужчины. В тот день ловля рыбы была удачна, и, подъезжая к мысу, за которым была расположена отмель Нельмы, они услышали радостные крики вытаскивавших рыбу самоедов.

Приезд оленьего пастуха в необычное время взволновал самоедов, и облас прибывших был мгновенно окружен рыбаками.

— Эй, Поду!.. Сын Ядоби!.. Олений отец!.. — раздались со всех сторон крики. — Что случилось?.. Почему ты приехал летом?.. Где наши олени?..

Поду встал в обласе и оперся на весло, отчего его горб стал еще заметнее. Поду молчал, и рыбаки испытующе следили за его нервным, как у всех горбунов, лицом, стараясь по выражению его угадать, что случилось. Лицо Поду было сурово и не предвещало ничего хорошего.

И рыбаки снова стали наперебой задавать вопросы. Горбун резко выпрямился, и весло, на которое он опирался, упало в воду и поплыло по Пуру.

— Пян-хазово! — клокочущим от волнения голосом начал он. — Вы ждете вести о ваших оленях. Вы хотите узнать, почему я приехал вместо осени летом.

У вас, жители становища Гагары, нет больше оленей! Ваших оленей в Лебяжий месяц на реке Выдр пожрала чума…