Любовь Паршина - Хроники Нового Вавилона

– Боюсь, что до последнего слова. Думаете, могла ее личная жизнь стать причиной ее гибели?

– Это более чем вероятно, мсье Дурново. Надо только выяснить, кто именно и почему совершил подобное. Враг, соперница, отвергнутый или брошенный любовник, а то и вовсе поборник морали. Хотя, такой рьяный в нашем Вавилоне вряд ли найдется.

Антуан Грево несколько раз обошел комнату, всматриваясь в окружающие предметы. С таким же вниманием обычно вслушиваются в песню на малознакомом языке – с каждым новым разом понимая все больше.

«Вот здесь все началось», – понял он, подойдя к туалетному столику. Слева от него была дверь гардеробной: за ней чудовище и спряталось, пробравшись в дом, и стало поджидать свою жертву. На самом столике остались раскрытыми пудра и румяна, дорогие духи были вынуты из коробки – последние, не нанесенные штрихи.

Чудовище дождалось, пока служанка помогла княжне одеться, а затем вышло. Княжна Ирина не закричала и не попыталась бежать в этот момент. Она знала своего мучителя и не ощущала с его стороны никакой угрозы для себя. Быть может, лишь немного удивилась, увидев его, выходящим из гардеробной. А он, не теряя времени, вколол ей наркотик и поволок на кровать…

Со спинки кровати все еще стекал на смятые подушки длинный кушак из плотного кружева. Ноги жертвы чудовище, похоже, не зафиксировало – оно сидело на ней сверху. Сняв уже после путы со своей истерзанной жертвы, маньяк, коль скоро его никто более не заметил, выбрался из комнаты через балкон. Грево, следуя своим мыслям, вышел на балкон и сам. Да, казалось бы, лучше не придумаешь – вдоль стены по тонкой железной решетке стелилась упругая вязь дикого винограда.

– С чердака есть выход на крышу, мсье Дурново?

– Да. Но он, вероятно, закрыт.

– Пожалуйста, идите на чердак, откройте выход и ждите меня возле него.

– Понял вас, господин Грево.

– До встречи.

Взобраться на крышу, вопреки ожиданиям, оказалось довольно легко: решетка, на которой рос виноград, была крепкой, из эмалированного металла, да и густая вязь старых лоз уже обрела неплохую прочность.

А крышу, очень и очень пологую, с низким бортиком словно создавали для прогулок. Переводя дыхание, Антуан Грево выпрямился и огляделся по сторонам.

Перед ним простерся Вавилон. На секунду детектив забылся, всматриваясь в величественную и в то же время жутковатую картину. Свечение уличных фонарей пробивалось сквозь вуаль вечного смога, преломлялось и искрилось в ней. Начало и конец улицы терялись в тени и дымке, а дома соседних кварталов и дальние районы полиса казались сейчас мифическими, хмурыми горами и курганами. Будто споря с ними, поблескивал в сплетении улиц слиток золоченого купола православного собора…

Грево опомнился и приступил к осмотру крыши.

На жестяном краю, над виноградом, сохранились следы от окровавленных пальцев. Чудовище, несомненно, прошло здесь, а затем перебралось на крышу соседнего дома по обтянутому резиной жгуту сплетенных проводов, который тянулся над всеми домами. И так дальше и дальше. К тому моменту, когда княжна Мария увидела, что произошло с ее сестрой, оно было уже далеко. Наверняка, спустившись с крыш на мостовую, перешло в Нижний город, чтобы затеряться во тьме черни.

Антуан Грево снова взглянул на следы окровавленных ладоней и понял, что в них есть что-то неправильное. Он склонился пониже. Судя по следам – руки как руки, не слишком большие, с тонкими пальцами, могут принадлежать как молодому мужчине, так и крупной женщине.

«Ерунда какая-то! – осознал он. – Неужели этот зверь полз бы по зарослям винограда, хотя бы не вытерев руки? Не сняв перчатки? Он бы давно сорвался вниз. Это, конечно, было бы прекрасным исходом дела. Слишком…».

Грево приложил свои ладони к смазанным следам и усмехнулся – чудовище сидело на краю крыши и прислушивалось к тому, что происходит в доме! И лишь затем убежало.

И значит, на крышу оно вылезло через чердак! И значит там, на чердаке надо искать его след.

– Мсье Дурново, – позвал детектив отчетливо, но не слишком громко, чтобы не потревожить людей в доме.

Ответа не последовало.

Он пошел по крыше, то и дело замечая на ее пластинах бурые пятна.

Вскоре он набрел на открытое оконце и за ним – вернее, под ним – обнаружил Николая Дурново. Тот был бледнее прежнего, а на Грево воззрился, словно перед ним предстал маньяк собственной персоной.

– Что случилось? – поинтересовался Грево.

– Я кое-что нашел, – сообщил Николай, медленно переводя дыхание, словно справляясь с приступом рвоты.