Владимир Леонов - Великие легенды Европы. От Соломона до Кончиты

Только вперед! Только выше! Взору Фауста открылась Венера – та самая утренняя звезда, такая же большая, как Земля. А вот дальше – совсем маленький Меркурий. И всюду Солнце, огромное солнце, гигантское Солнце, просто исполинское Солнце.

– О, как прав был Коперник ! – вскричал Фауст. – Именно Солнце, а не Земля в центре мира. Пробатум эст – сим доказано, вы, епископы церкви, мужи ученые и прочие, кто твердил, что Коперник глупец, сами проповедовали лжеистину. А он был всесилен, разгадав эту тайну Вселенной! К солнцу! Ближе к Солнцу! Я хочу разглядеть его вблизи!

– Да вы просто ненасытны, доктор Фауст! Рискну донести до вас – я лишь земной дух, и небесные сферы меня страшат, особенно опасно для меня Солнце. А посмотрите на моих ездовых, моих драконов, они еле дышат, этак мы загоним их. А, значит, не вернемся на землю, чему я воспротивлюсь. Тпр – ру, огнедышащие, не слышите что ли, проклятые, поворачивайте назад!

Как было не противился Фауст, но вынужден был подчиниться воле князя преисподней. Порвозка ринулась вниз. Снова стала видна земля. Увидел Фауст, глаза которого стали так зорки, что в голубой воде океанов плывет, как громадный желто – белый корабль, остров. Напоминал он с высоты яичный желток по цвету. А может быть то целый материк? Фауст не находил ответа.

Запаленные драконы высунули языки, дым валил густой серой пеной.

Земля приближалась, казалось, она летела навстречу, Фауст, сохраняя устойчивость, ухватился за борт повозки.

День становился все светлее, был полдень, когда драконы, таща за собой повозку, подлетели к окну башни Фауста. Фауст перешагнул подоконник и снова оказался на площадке.

– Итак, остались ли довольны прогулкой, доктор Фауст? – Мефистофель стоял рядом. – Берете меня в свои слуги? Согласны?

– Да, да, конечно, я согласен! Согласен! Какие здесь могут быть сомнения!

– Тогда будем писать договор. Вот здесь, прямо на моей спине. Я буду для вас верным слугой. Сколько лет? Предположим, двадцать четыре года. Спросите, почему именно двадцать четыре? Ответ как на ладони. Через двадцать четыре года вам исполнится ровно сто лет. Сто лет! Вы меня извините, доктор Фауст, за такую щепетильность, но я привык считать время на столетия. Меньший вариант времени мне не выгоден.

– Ты предлагаешь мне двадцать четыре года прожить старцем, немощным стариком? С тусклыми глазами, дрожащими руками, слабыми ногами…

– Отнюдь, доктор Фауст! У меня для вас приготовлен в моей адской мастерской перстень. Как только наденете его на палец – и к вам снова вернется молодость.

– И как я понимаю, ты будешь выполнять любое мое пожелание! Верно?

– Именно так! Только пошевелите губами, только шепните.

– Хорошо. А когда истечет срок договора?

– Все поменяется местами: тогда вы будете служить мне. Каждому свое время, а, значит, свой черед.

– То есть, ты хочешь купить тем самым мою душу, чтобы после моей смерти сжечь ее в пылающем чреве ада?

– Нет, доктор Фауст. Все будет выглядеть не так, как рисуете вы. Вы будете жить после смерти: я сделаю для вас новое, на этот раз стальное, тело. И, поверьте, вы совершите еще много славных дел. Само собой разумеющееся, как вы понимаете, под моим началом. А ужасы ада, моей преисподней – это для легковерных особ. В таких страшных историях мне легко скрывать свои подлинные намерения.

– Но скажи, скажи честно, Мефистофель, зачем я тебе нужен? Какая тайна скрыта от меня?

– О как вы скромны, доктор. Само воплощение невинности. Клянусь своим подземельем, никого в земном светлом мире я не ценю больше, чем вас. Что перед вашим умом какие – то там умалишенные императоры и помешанные на интригах короли, хвастливые воины и льстивые князья церкви! Бесценное сокровище мира – это вы, доктор Фауст!

– И дивно мне слышать слова сие, но я чрезмерно польщен, и оспаривать не стану их.

– Тогда берите перо, пергамент и вот тот нож, острый как бритва.

– Нож?

– Да, да. Нож. Не удивляйтесь, а надрежьте себе палец на левой руке и напишите договор у меня на спине своей кровью. Таков у нас заведенный порядок, у детей ада.

– Как я вижу, вы, демоны, законники, крючкотворы. Вас на мякине не проведешь. Зря рассказывают сказки, какие вы несправедливые, что вы всегда действуете без права. Еще как с правом и по закону! Правда только в том, что закон ваш, а не человеческий.

Фауст взял нож, слегка поморщился, приноровился и надрезал себе палец. Упало в чернильницу несколько тяжелых, темно – багровых капель крови. Фауст смочил перо и осторожно, обдумывая каждое слово, начал писать: