Иван Макаров - Всемирный следопыт, 1929 № 03

Опрокинутый бот несло с головокружительной быстротой, то подбрасывая кверху, то швыряя в пропасть. Было весьма просто погибнуть в такую ночь и все знали это. Рыбаки, судорожно цеплялись за бот и кричали дико и жалобно:.

— Помогите! Спасите!

Каждая новая волна, низвергавшаяся на них, означала, может быть, смерть, и они невольно сгибались и втягивали голову в плечи, стараясь уменьшить силу удара. Они знали, что о спасении нечего и думать, и кричали от ужаса, кричали, как звери, над которыми занесен нож…

Внезапно Криставер сообразил, что их не так будет бросать, если он обрежет ванты [7] Ванты — снасти, поддерживающие мачту со стороны бортов в вертикальном положении. Если обрезать ванты с одной стороны, мачта будет скреплена с судном лишь натянутыми вантами другого борта и сразу потеряет устойчивость. ) с одной стороны, так, чтобы мачта., всплыла кверху.

— Держи его! — крикнул он Генрику Раббену, передавая ему Канелеса. Генрик схватил полумертвого товарища и принял его на свое попечение.

— Держи меня за сапоги! — приказал Криставер Арнту Осену. Молодой человек освободил одну руку и вцепился ею в ногу рулевого. Криставер вытащил из-за пояса нож и свесился с бота вниз головой. Через минуту он снова взбирался на киль, держа нож в зубах. Ванты были перерезаны, и в следующее мгновение мачта вынырнула из глубины.

Однако на этот раз Криставер сделал крупную ошибку. Он подрезал ванты с защищенной от ветра стороны. Мачта всплыла со стороны ветра и сразмаху ринулась на бот. Кого она заденет, тому не сдобровать!..

Мачта гулко ударилась о бот. «Тюлень» окунулся в воду. Затем мачта отскочила назад, как бы для того, чтобы собраться с силами и подплыть на новой волне.

— Держите меня опять! — крикнул Криставер, еще раз вниз головой свесился с лодки и перерезал ванты с другой стороны. Теперь мачта плыла на свободе. Она снова стукнула бот, но никого не задела, потом отстала и исчезла в клокочущих волнах…

Опрокинутый бот шел теперь спокойнее. Пять рыбаков сидели на киле и держали шестого между собой. Только теперь они почувствовали, что мокры до костей, что зуб не попадает на зуб и что волны и ветер слепят им глаза…

Рыбаки не знали, сколько времени их носило по волнам. Внезапно из темноты до них донесся крик. Они закричали в ответ, моля о помощи. При желтых вспышках молний они увидели бот, несшийся прямо на них на разорванных парусах. Спасение!.. Они закричали, как могут кричать только те, что молят о жизни.

Мимо них бешено промчался бот их товарища — Пера Сюцанса. Пер явно хотел спасти их; они увидели его на руле всего в нескольких метрах от себя; он глядел на них, кричал им что-то, но в такую непогоду его бот разбило бы в щепы, если бы он столкнулся с ними. Старик сообразил это и, спасая себя, промчался дальше. И обрекая товарищей на верную гибель, он обернулся, поглядел на них и невольно закричал. К его крику присоединилась и вся его артель, словно они все просили прощения, что спасают только себя. И на опрокинутом судне поняли их и ответили душераздирающим воплем. В следующую минуту волны и тьма скрыли бот Пера Сюцанса…

Все дальше и дальше уносило во тьму и бурю шестерых рыбаков на опрокинутом боте. Кацелес Гомон были все еще без сознания. Криставер держал его, но чувствовал, что долго так не могло продолжаться. У остальных было по две руки, чтобы держаться за киль, а у Криставера одна, к тому же Канелес тяжел. Отпустить его? Нет! Ну, тогда дать волнам смыть себя самого?..

— Канелес! — крикнул Криставер в ухо юноше. — Проснись! Попробуй ухватиться сам. Я больше не могу…

Но Канелес, этот живой и быстрый юноша, не мог двинуть ни одним членом. Криставер чувствовал, что скоро и он потеряет сознание. Вот приближается гигантский вал. Криставеру не удержаться на одной руке. Господи, прости, — ему придется выпустить товарища…

Вал опрокинулся на бот. Криставер нагнул под его тяжестью голову и когда вал прокатил дальше, он все еще держал Канелеса. В его воображении встал отец юноши, полуслепой старик, живший в маленьком домике в горах… Руки рулевого попрежнему впивались в Канелеса, — пусть лучше их смоет обоих зараз!..

Вода так и бурлила под ботом. Он лежал высоко на волнах, так как был полон воздуха. Криставеру хотелось взять нож и пробуравить в днище дырку, чтобы выпустить воздух, но обе руки были заняты, и он неспособен был на новые усилия.