Лазарь Лагин - Остров Разочарования

И тут раскисший было майор тоже подал голос. Это был радостно-удивленный голос. Он осведомился на чистом английском языке:

- Прошу прощения, джентльмены, вы англичане?

- А вам какое дело! -пробурчал Смит. Он нагнулся и поднял с земляного пола пещеры пистолет, выпавший из руки майора.

А тот, бережно поддерживая левой рукой правую, продолжал:

- Прошу прощения, джентльмены, но мне сначала почему-то показалось, что вы русские. Если бы я знал, что вы англичане...

- Тогда?

- Тогда я, конечно, не стал бы рисковать вашими и моей жизнями... Джентльмены, я ваш пленник! Майор барон фон Фремденгут.

Смит рассмеялся:

- Боже мой, как торжественно! Да вы и без вашего разрешения наш пленник.

Черный китель майора разительно подчеркивал бледность его длинного холеного лица с маленькими усиками а ля фюрер и выдающимся вперед крупным, чисто выскобленным подбородком с ямочкой посередине.

- Немцы могут договориться с западным миром, - повторил он с подобием радушия. - Это не только мое мнение. И это не только мнение моего фюрера.

- Ах ты, фашистская гадина! - возмутился Смит. - Кто тебе сказал такую мерзость?

- Спокойно, Смит! - остановил Егорычев кочегара. - Не будем опускаться до дискуссии с эсэсовцем.

- Уверяю вас, джентльмены, - добросовестно настаивал на своем майор Фремденгут. - Уверяю вас, мне сейчас не до выдумок. И он с удовольствием повторил:

- Подумать только, что я вас принял за русских!

- Чего вы там скрываетесь в углу, словно мышь! Подойдите-ка поближе! - приказал Егорычев барону.

Тот подчинился. Теперь, когда он был в каком-нибудь шаге от раскрытых дверей и его освещало косыми лучами утреннего солнца, Егорычев увидел на его кителе три длинные колодки орденских ленточек. Над колодками распластал свои злые крылья стервятника серебряный эсэсовский значок с мертвой головой, а на верхнем кармане был прикреплен большой бронзовый жетон, при виде которого у Егорычева от возбуждения мурашки побежали по спине. Он был ему знаком, очень знаком. Жетон имел форму щита. Стилизованный гитлеровский орел, словно дрессированный хищник, уселся на кружок со свастикой. А под кружком отштампована карта Крымского полуострова и цифры по бокам: «1941 -1942».

Итак, перед Егорычевым был один из его противников по Севастопольской обороне, один из офицеров генерала фон Манштейна.

- Смит, - сказал он очень спокойным голосом, - мы стоим против света, и майор фон Фремденгут видит только наши силуэты. Будьте так добры, старина, возьмите фонарик, который лежит вон на том столике, и посветите господину майору войск СС.

Смит зажег фонарик, и майор увидел на кителе Егорычева позеленевшую за время их скитаний на плоту бронзовую медаль: «За оборону Севастополя». Фремденгут помертвел. Нижняя челюсть отвалилась у него, как у удавленника.

- Русский!.. Моряк!.. Севастополец!.. Майн готт!..

- Ну вот мы и познакомились, - сказал Егорычев. - А теперь, - обратился он к Смиту, - захватите-ка отсюда какую-нибудь подходящую бечевочку, чтобы связать фельдфебеля, и зовите сюда наших друзей. А я пока присмотрю за майором...

- Садитесь!

Майор сел на краешек аккуратно застланной койки. - Рассказывайте! - приказал Егорычев.

- О чем?

- Как велик ваш гарнизон? Фремденгут промолчал.

- Отвечайте!

- Не буду. - Глупо!

Фремденгут глянул на Егорычева с кривой усмешкой.

- Советую вам поторопиться, - сказал Егорычев. Майор продолжал насмешливо улыбаться.

- И не думайте только врать, - предупредил его Егорычев. - Я проверю у Курта.

- Вы полагаете, он более правдив?

- Во всяком случае, не менее труслив.

- У меня здесь две неполные роты.

- Неправда.

- Если вы сами знаете, чего вы спрашиваете?

- Не ваше дело. Вы знали ефрейтора Шварца?

- Да, знаю.

- Нет, знали. Это его автомат.

- А где Шварц?

- На дне морском.

- Он свалился с обрыва?

- Я его сбросил с обрыва.

- Значит, это он кричал?

- Он. Так как же?

- Я же сказал: неполные две роты.

- Врете... И я хотел бы поставить вас в известность, господин майор, что у Меккензиевых гор... Вы знаете, это под Севастополем?..

- Знаю.

- Под Меккензиевыми горами эсэсовцы в сорок втором году, двадцать шестого июня, замучили насмерть моего тяжело раненного друга Виктора Сеновалова... Правда, я и до этого не испытывал пламенной симпатии к эсэсовцам.., Словом, будете откровенны - вам же лучше будет... Ну, поторапливайтесь, а не то автомат может сам выстрелить.

- Нас было четверо. Если вы действительно утопили Шварца, нас осталось трое: я, фельдфебель Курт Кумахер и ефрейтор Альберих Сморке.