Лазарь Лагин - Остров Разочарования

Но как мистер Фламмери ни был далек от таких мыслей, он не мог все же не заметить, что старики покинули Северный мыс не столько напуганные, сколько оскорбленные и рассерженные. Мистер Фламмери приписывал столь прискорбные итоги переговоров подрывной деятельности Егорычева.

- Мне кажется, - сказал Фламмери, - что силой обстоятельств мы оказываемся вынужденными принять в высшей степени важные решения.

При этих словах Мообс подмигнул Кумахеру, и оба новоявленных дружка тактично, удалились из пещеры.

Кумахер был в отличном состоянии духа. Он мурлыкал себе под нос «Ойру».

- Хорошая музыка! - одобрил Мообс «Ойру». - А ну, как она поется, эта песенка?

Напоминаем, это была такая старая песня, что люди возраста Мообса не могли не воспринимать ее, как самоновейшую.

с удовольствием пропел Кумахер, который ничего не имел против того, чтобы расширить музыкальный кругозор настырного репортера. - Подтягивайте!.. Если у вас есть хоть малейший музыкальный слух, вы ее заучите в пять минут.

- Есть у меня слух! - отозвался Мообс. - А ну, давайте сначала!

Они устроились со всеми удобствами в холодке и, напевая «Ойру», с интересом наблюдали, как Розенкранц. Гильденстерн и Полоний, облюбовав более или менее укромное местечко по ту сторону пещеры, поспешно сооружали себе шалаш из сучьев, травы и банановых листьев. Неграм было решительно дано понять, что, как люди с черным цветом кожи, они не имеют никаких оснований рассчитывать на проживание, даже самое кратковременное, в пещере, где обосновались белые.

Розенкранц и компания были слишком подавлены своим неожиданным эмигрантским положением, чтобы начать уточнять, почему естественный красивый черный цвет кожи является непреодолимым препятствием для совместного пребывания с белыми под одним кровом даже во время ливня, который через час, самое позднее два, должен был разразиться над островом. Они склонны были относить брезгливость, с которой обращались с ними обитатели Священной пещеры, за счет своего предательства. Они сознавали, что люди, предавшие родную деревню, заслуживают не только презрения, но и смерти, и поэтому смиренно готовились встретить надвигавшийся ливень, а затем и промозглую, сырую ночь под жалкой крышей наспех сооруженного шалаша.

Пока они под насмешливо-любопытными взглядами Мообса и Кумахера старались успеть окончить постройку шалаша до начала ливня, в пещере происходило совещание, которое Фламмери охарактеризовал как историческое для взаимоотношений между правительством и населением острова Взаимопонимания.

- Джентльмены, - начал Фламмери, когда Мообс и Кумахер скрылись за пещерой, - нужно ли мне говорить о том, что мы связаны солидарностью и что эта солидарность указывает нам наш долг?

Джентльмены поспешили заверить, что в этом нет никакой необходимости.

- Самые худшие наши опасения оправдались, - продолжал мистер Фламмери в великой скорби за человечество, - оправдались значительно раньше, чем это можно было предполагать. Это наполняет мое и, надеюсь, ваши сердца глубочайшей печалью...

Фремденгут не замедлил подтвердить, что и его сердце действительно переполнено печалью и ничем иным. Цератод промолчал.

- На острове с устрашающей быстротой разгорается анархия, кощунственно повержены в прах уважение к порядку, к старшим, к выборным институтам, к авторитету белого человека. Увы, если еще не всем островом, то уж во всяком случае несчастным селением Новый Вифлеем заправляют марксистские демагоги и террористы. Именно интригам и дьявольским проискам известного вам Егорычева обязаны своим изгнанием из Нового Вифлеема совсем недавно и единодушно избранные старейшины, которым мы, как добрые христиане, предоставили право убежища в районе нашей пещеры. Мы не ждем знаков признательности от бедных изгнанников, мы лишь выполнили наш долг. Итак, рядом с нами первые жертвы того прискорбного безначалия, которое грозит превратиться в подлинное бедствие для всего острова. Можем ли мы остаться в стороне, мы, несущие моральную ответственность перед господом нашим за гражданский мир и благоденствие острова сего? Разве не поставили мы, уступая горячим настояниям лучших, наиболее жадно тянущихся к цивилизации представителей туземного населения, свои подписи под договором от девятого июня сего года? И разве мы не ратифицировали с вами этот договор в сердцах наших, дорогой мистер Цератод? (Мистер Цератод позволил себе перебить Фламмери, чтобы подтвердить, что именно это он и предпринял в сердце своем сразу по подписании упомянутого договора.) Нет, друзья мои, нет, нет и еще раз нет, мы не смеем вводить себя в заблуждение и тем более не должны обманывать наших чернокожих братьев во Христе надеждами, что мы можем уклониться от долга, который сами возложили на свои слабые плечи этим договором. И разве не говорил нам господь?..