Лазарь Лагин - Остров Разочарования

- А вдруг и в самом деле... - начал Смит.

- Я почти уверен, что нахожусь на правильном пути.

- Но что же в них находится, в этих таинственных ящиках?

- Вот этого я еще пока и сам не знаю. Поначалу я думал, что в них какие-нибудь из ряда вон выходящие по своему значению секретные документы или выдающиеся драгоценности. Но драгоценности совсем незачем так далеко прятать. Их можно зарыть и где-нибудь в самом райхе. Можно их сдать на хранение в любой из банков так называемых нейтральных стран - Испании, Португалии, Турции, Аргентины и так далее и тому подобное. Следовательно, драгоценности отпадают. Что касается секретных документов, то для того, чтобы прятать их так далеко от Германии, пока еще не настала пора. И опять-таки, проще было бы припрятать их где-нибудь поближе. Значит, в пропавших ящиках находилось нечто такое, что нельзя доверить ни «нейтральным» банкам, ни «нейтральным» друзьям. И знаете, Смит, что мне вчера вдруг пришло в голову? А что, если в ящиках что-то связанное с тем «новым оружием», о котором в последние месяцы так раскричались все нацистские газеты? Как вы думаете? Мне очень интересно ваше мнение.

- Ну и задали вы мне задачу! - растерянно пожал плечами кочегар.

- Эх, дорогой друг, это я себе самому задал такую задачу! Оба наших героя замолкли, прислушиваясь к ливню, гремевшему с неослабевавшей силой. Потом Смит сказал:

- А ведь, пожалуй, в таком случае нам не следовало оттуда, сверху, уходить.

- Со всех точек зрения надо было уходить оттуда. Они могли запереть нас там без воды. А главное, без нас Фремденгут воспользуется первой возможностью удостовериться, в сохранности ли его ящики. И тогда нам остается только выследить его в эту минуту.

- А вдруг он проделал это еще вчера?

- Конечно, все может быть, но все же я сомневаюсь. Раз ящики действительно существуют не только в моем воображении и если их существование надлежало скрывать от собственных сподручных и единомышленников, то еще меньше оснований полагать, что он захочет открыть свою тайну американцам и англичанину. Поэтому, если его и выпустили вчера на волю, в чем я ни в малой степени не сомневаюсь, то вряд ли он рискнул бы в первый же день отлучиться с площадки.

- Вы думаете, они закопаны на тропинке?

- Где-нибудь в ее районе.

- Знаете, я бы не прочь отправиться в эту разведку. Вы меня здорово заинтриговали.

- Ни за что! В лучшем случае вы его надолго спугнете. В худшем - он вас пристрелит на месте.

- Ну, это еще вопрос, кто кого пристрелит,- рассердился Смит.

- Он должен жить, по крайней мере, до того, как мы не получим разгадки его тайны. Да и вообще мы с вами, старина, пожалуй, слишком громоздки для такой' сложной разведки. Надо будет пожалуй, завтра потолковать об этом с Гамлетом. Он нам поможет подыскать смышленого паренька, примерно в возрасте нашего Боба. К сожалению, Боба никак нельзя использовать для этой цели. У него уже установились слишком острые отношения с этой тройкой мерзавцев; если он им попадется в руки, они его, не задумываясь, прикончат... А теперь давайте приляжем, отдохнем. Слышите, какой хлещет ливень?

Где-то над тучами стояло солнце в зените. Под тучами было темно, тягостно, и казалось невероятным, что когда-нибудь они уйдут и снова станет над головой ясное небо. Тучи лежали над островом и океаном, словно тяжелые, невообразимо толстые свинцовые плиты.

Но к вечеру сильный южный ветер поднял и покатил вдоль берега песок, и из-под туч, над самым почти горизонтом, проглянул неяркий, расплывчатый желтый круг солнца. Черные воды океана устало покачивались, разделенные седыми волнами на мрачные, очень широкие полосы. Направо от солнца вдруг показалась и несмело раздвинулась нежная зеленоватая голубизна чистого вечернего неба. Несколько туч, подсвеченных солнцем, покрылись по бокам и снизу пышными рыжевато-бурыми каймами, походившими на волны.

Но на острове все еще было сумеречно. И только у самого наката, на мокром песке расплылось золотистым кругом отражение солнца, которое потом как бы расплескалось тонкой пленкой вдоль берега, постепенно переходя в медно-красный цвет, пока совсем не исчезло. Солнце ушло за горизонт. Быстрее обычного стало темно. Когда минут через двадцать Егорычев вышел из пещеры, он увидел чистое звездное небо. Дождь кончился. А вместе с ним кончилась и передышка.

То, что он не смутил, а возмутил делегацию, несколько ошарашило главу новоиспеченного правительства острова Взаимопонимания. Это противоречило его представлениям о том, как чернокожие должны воспринимать брань и угрозы белого. Конечно, у Фламмери и в мыслях не могло быть, что островитяне только по прирожденной тактичности и из гостеприимства не выказывают знаков соболезнования людям, обреченным на всю жизнь примириться со своим неестественным и некрасивым (светлым, как кокосовая мякоть!) цветом кожи. Он почел бы детской мистификацией, услышав, что островитяне не испытывают никакого трепета и благоговения перед белыми как таковыми, то есть перед белыми, если они лишены автоматов и тому подобных орудий человекоубийства.