Анатолий Гусев - Меч Аркаима

— Как всё быстро и просто у вас! — сказал Мурад.

— Да! — подтвердила Наля и продолжила. — И стало охотнику удача везде и во всём. И рыбу летом наловит видимо-невидимо, и зверя любого заловит, и меха он добывает самые лучшие! И с женой ему было хорошо и детей у него много народилось. Достаток появился. Только всё когда-нибудь кончается! Опять охотник встретил росомаху. Погнался за ней, и привела она его назад к дому. А сама юркнула в кусты и исчезла. Вошёл охотник в дом и видит, что не женщина его жена, а страшный лохматый и клыкастый питсэн и дети его тоже питсэны! Выпрыгнул охотник в ужасе из избушки и застыл навеки этим каменным столбом! Выбежали из избушки питсэны и разбежались по лесу, а избушка то же превратилась в камень! Вон они стоят! А питсэны по лесу бродят. А речка эта называется Росомаха.

— Да, мужику немного не повезло! — резюмировал Афоня.

— А вам не кажется странным, что камень, в который мужик тот превратился, больше камня, в который изба превратилась? — засомневался Мурад, но ответа на свои замечания не получил.

— Ой, — закрыла рот ладошкой Наля, — зря я здесь про них разболталась! Как бы чего худого не вышло!

В глазах девушки отразилось сожаление — не надо было рассказывать эту историю. Она же не в родной избе, а в лесу, где всё может быть.

— Да брось, ты! — успокоил девушку Афанасий. — Сказка она и в Африке сказка.

Но Наля отмахнулась от его слов, встала, перекрестила на всякий случай пространство вокруг себя на все четыре стороны, смутилась, искоса поглядывая на парней, и покраснела. Парни сделали вид, что ничего не заметили. Но по спине у них прошёлся холодок. Вспомнился давешний ночной страх. И тёмный лес за спиной зашумел зловеще, и, даже, солнце засветило в небе как-то не так. Что-то таинственное наползало на них.

— Да нет! — сказала Наля, — если бы он был рядом, мы бы страх почувствовали.

Ребята переглянулись.

— Лично я не какого страха не чувствую. Мальчики, кидайте банки в костёр, собираемся и пошли. Не до вечера же здесь сидеть! Нам ещё километров пять топать.

— До пещеры? — с надеждой спросил Афанасий.

— Ишь, какой быстрый! До ночлега. До пещеры от сюда километров двенадцать будет.

Они сожгли консервные банки в костре, радуясь, что они сгорели и их не надо закапывать, потушили костёр, надели рюкзаки и двинули дальше вдоль берега вверх по течению реки. Метров через сто вдруг впереди слева затрещали кусты, и что-то большое кинулось в сторону, ломая всё на своём пути. Путешественники вздрогнули от неожиданности, что это такое они разглядеть не смогли, до чего это было неожиданно. Наля какое-то время прислушивалась к шуму и грохоту, доносящемуся из леса, потом облегчённо сказала:

— Это сохатый.

— Почему думаешь, что лось?

— А кто? Олени здесь не водятся. А если бы был медведь или кабан, то звук ближе к земле шёл, а здесь высоко над землёй. Нет, это сохатый, он же большой, высокий. Ты сохатого видел хоть раз живьём?

Глаза Нали лукаво смеются, глядя на Афоню.

— Конечно, видел.

— На картинке?

— Не только.

— Ещё и по телевизору — сказал за Афоню Мурад.

Все дружно засмеялись.

Проходя мимо кустов дикой красной смородины, Наля обратила внимание ребят на следы — как будто кто-то топтался в огромных валенках, в такой конфигурации была умята лесная подстилка.

— Он! — многозначительно сказала девушка, имея в виду явно не давешнего лося.

Ребята промолчали, поняли, о ком она говорит. Афанасий сфотографировал след, но как потом выяснилось, на фотографии ничего разобрать было нельзя.

Коршун вился в голубом небе.

— Почему думаешь, что это коршун, а не какой-нибудь сокол-сапсан?

— У него хвост раздвоенный, как у ласточки — пояснила Наля.

— А почему птицы не поют?

— Какие птицы, Афанасий? Август месяц. Они молодняк обучают, готовят к перелёту.

Шли они довольно долго по берегу, делая короткие остановки, потом Наля свернула направо, и они начали спускаться в долину. Справа впереди высилась огромная белая гора. Это и был Акташ — Белый Камень. А впереди расстилалось всхолмленная равнина с большим озером. Огромные камни между водой и горой, покрытые мхом и травой выпирали из земли. Редкие величественные красноствольные сосны по берегу гляделись в спокойную, зеленовато-прозрачную гладь озера. Чайки кружились над водой.

Наля и парни стали спускаться к берегу.

Вдали на той стороне озера темнели лесистые горы. Южный, пологий берег озера представлял собой огромное болото, поросшее камышом и другой болотной зеленью, казался большой зелёной поляной. По словам Нали, болото не проходимое: «Уж, больно, топкое». А «зелёная поляна» — это трясина, самое гиблое место, не зверь не человек там не пройдёт — обязательно утонет. Поганым болото называется.