Анатолий Гусев - Меч Аркаима

Парни с нескрываемым интересом разглядывали гостью. Девушка была стройная, крепко сбитая, не высокая, но и не маленькая, с русыми волосами, зачёсанными в «конский хвост», который торчал из-под ремешка бейсболки защитного цвета. Из-под козырька которой, смеялись озорные голубые глаза на круглом курносом лице. Одета она была в куртку защитного цвета, такие же штаны и зелёные резиновые сапожки. За плечами был рюкзачок, на правом плече охотничий карабин.

— Это, Налька, моя дочь, — представил девушку Григорий Тарасович.

— Здравствуйте, мальчики! Анастасия — представилась она, с улыбкой оглядывая ребят.

— Афанасий — сказал галантный Афоня.

— Мурад. — равнодушно буркнул Мурад.

— Петя — сказал Пётр и почему-то покраснел.

— Ну вот, проблема с проводником решилась — сказал Григорий Тарасович.

Девушка удивлённо посмотрела на отца.

— Они хотят найти, кроме меча, — с явным раздражением, ответил на немой вопрос дочери Григорий Тарасович — ещё и сокровища сибирских князей. Им ещё один проводник нужен!

— Так их в за правду-то нет! А если есть, то они духам принадлежат. А с духами кто будет связываться? У нас же тут ни кому в голову не приходило их искать!

— И, тем не менее, нашлись люди! Посмотри на них! И двое ещё в горах бродят.

— Это те рыбаки, что у нас появились и ушли куда-то сюда?

— Ну да!

— Понятно.

— Завтра разделимся: мы с Петром пойдём, посмотрим, чем занимаются наши друзья с Кавказа, а вы друзья-историки пойдёте с Налькой за мечём.

— Она в курсе наших дел? — удивился Афоня. — Откуда?

— От рации, Афанасий, от рации! — засмеялась девушка. — Двадцать первый век на дворе!

— Пока ещё двадцатый, двадцать первый будет в следующем году.

— Это почему?

— Потому что все десятки, сотни и тысячи кончаются на ноль, а не начинаются с него.

— Какой ты умный! — сказала Наля.

— Да — скромно потупив взор, промолвил Афоня.

— А где рация? — поинтересовался Петя.

— Так вот же она! — показала рукой в угол под иконами Наля.

В углу стояла допотопная тумбочка. А на ней под мешковиной что-то квадратное. Пётр заглянул под мешковину:

— Так она ещё ламповая!

— Ну, уж извините, какая есть! — с иронией сказал Григорий Тарасович.

— Двадцатый век ещё не кончался! — продолжила иронию отца дочь.

— Пустобрёхи! — с укоризной резюмировал Григорий Тарасович и к дочери — Снимай амуницию, чего стоишь-то?

— И что она ориентируется в горах и может стрелять из этой штуки? — поинтересовался Афоня, кивком головы указывая на карабин.

— Сам — то, как думаешь? — засмеялась девушка.

— Думал бы, что умеешь — не спрашивал!

— Ты считаешь, что я ношу эту тяжесть для красоты? — с гордым вызовом спросила девушка. — Что-то вроде бус? Дамская побрякушка?

— Да нет.

— Разве? Завтра покажу, как стреляю, сегодня уже поздно.

— И так всегда! На самом интересном месте! — влез в разговор Пётр.

— Ну, ладно, хватит любезничать — прервал их Григорий Тарасович. — Успеете ещё!

Наля положила рюкзак на лавку, карабин и куртку повесила на стену, села на лавку и с интересом обвела всех взглядом.

— Так, ребятишки! — хлопнул в ладоши Григорий Тарасович. — Вечерний туалет и по нарам!

Ребята вышли наружу, вскоре вернулись. За окном сгустилась тьма. Тучи нависли над горами, рекой и лесом. Звёзд не было видно на небе. Тревожно шумел лес.

В избушке зажгли свечи. Нарастало какое-то странное беспокойство, непонятно откуда взявшееся, спать никто не укладывался. Что бы хоть что-то делать Афанасий спросил у Григория Тарасовича, почему входная дверь открывается вовнутрь?

— Как почему? — удивился Григорий Тарасович. — Если зимой дверь снегом завалит, можно будет самому откопаться, а если бы в другую сторону открывалась, то это было бы невозможно — её бы снегом припёрло с той стороны. А у нас снега бывают такие, что эту избушку по крышу заваливает. А эта дверь открывается наружу потому, что, если ту первую дверь зверь сломает, то в эту ему прорваться будет уже сложно. Выдавить её во внутрь можно только со стеной. А на это, ни у какого зверя сил не хватит. Кстати ту дверь надо подпереть на ночь чем-нибудь на всякий случай. А то держится на одной задвижке. А то что-то как-то не уютно.

Он ушёл в сени и какое-то время там возился.

— Что это с собакой? — поинтересовался Мурад.

Белка поджала хвост, забилась под нары, беззвучно скалила зубы и беспокойно оглядывалась.

В жуткой давящей тишине огромной силы удар с наружи потряс входную дверь.