Анри Верн - Возвращение Желтой Тени

— Нельзя все же не признать, — констатировал он, — что эти таинственные агрессоры явно не собирались причинить нам вреда. Им почти можно было бы поверить на слово, что они и в самом деле действовали во благо… Но, пожалуй, хватит сетовать и причитать, командан. Не можем же мы здесь залеживаться как какие-то спеленутые мумии. Эти люди-светлячки вполне могут передумать, вернуться и мы ещё хлебнем с ними лиха.

— И то верно, Билл. Давай лучше попытаемся освободиться от этих пут…

Но напрасно они корчились и дергались во все стороны, до боли напрягали мускулы — веревки, связывавшие им запястья и лодыжки, не поддавались.

— Ничего не поделаешь, — в конце концов вынужден был признать Баллантайн. — Здорово закатали. А как у вас, командан?

— То же самое, Билл, ни малейшего просвета… Я все ломаю голову, зачем эти незнакомцы, заверявшие, что они не желают нам причинить зла, так основательно нас связали?

— Если бы мы смогли ответить на этот вопрос, прояснилось бы и все дело, — резонно заметил Баллантайн. — А пока что единственная зацепка — это то, что они иностранцы, по крайней мере, один из них. Французский язык того, кто говорил с нами, способен на смерть перепугать даже шотландскую коровенку. Мне уже приходилось слышать похожий акцент где-то на берегах Китайского моря. Не удивлюсь, если этот тип с грехом пополам объясняется по-английски или на тамошних жаргонах.

— Согласен, — откликнулся Моран. — Но как бы то ни было, а из этого положения надо выбираться. Давай-ка прислонимся друг к другу спинами. У меня пальцы свободны, и я попытаюсь развязать узлы на твоих запястьях.

С превеликими усилиями им удалось занять сидячее положение, а потом и привалиться друг к другу. Пальцы Морана соскользнули по кистям Билла и нащупали то сплетение, которое фиксировало обтягивающие их веревки.

— Получится что-нибудь, командан?

Боб в ответ угрюмо пробурчал:

— Надеюсь, но времени понадобится немало. Этот узелок явно завязал либо моряк, либо какой-то волшебник.

И он продолжал, уже молча, растягивать непокорную веревку. Минуты шли, одна за другой. Со лба Морана стекали крупные капли пота. Внезапно Баллантайн встрепенулся.

— Командан!.. Послушайте… Машины…

Отчетливо, быстро нарастая, послышалось урчание нескольких моторов.

— Похоже, они двигаются от виллы, — выдохнул Баллантайн.

Моран, невидимый в тени деревьев, согласно кивнул.

— Никаких сомнений. И спускаются к Каннам…

Машины проскочили мимо. Ни Бобу, ни Биллу и в голову не пришло позвать на помощь. Их было три или четыре, возможно, и больше, и тянулись они колонной.

Едва шум моторов стих, Моран задумчиво произнес:

— Эта дорога ведет к вилле и там заканчивается. Значит, и шли они оттуда же. Все это, по меньшей мере, странно. Хотелось бы взглянуть, что же там произошло…

Боб с новой энергией принялся за кропотливую работу и уже через несколько минут узел удалось распутать. Билл, обретя свободу рук, быстро справился с веревками на лодыжках, а затем развязал и Морана.

Друзья поднялись на ноги, усиленно массируя затекшие запястья.

— Надо продвигаться к вилле, — решительно заявил Боб. — Боюсь, как бы что-то не случилось с Таней… Но сначала вооружимся, чем сможем…

Он подошел к «ягуару» и вытащил из багажника электрический фонарь и две увесистые монтажные лопатки. Один из этих съемников шин он протянул Биллу, который уважительно, со знанием дела, подбросил его на руке.

— Конечно, пистолету это неравноценно, — прокомментировал он, — но в умелой руке подобный инструмент может причинить немалый ущерб…

Засунув монтажные лопатки за пояса, они вышли из леса. Прямо перед ними, всего в нескольких сотнях метров, величественно возвышалось над окружавшим его сосняком здание виллы. Сразу же бросилось в глаза, что ни в одном окне не было света.

— Дом, похоже, пуст, — отреагировал Моран. — Вспомни: когда у нас спустило колесо, то тогда, по крайней мере, с полдюжины окошек были освещены.

— Может, задернули шторы? — с надеждой вставил Билл.

— Не исключено, но весьма сомневаюсь…

Они гуськом пошли по дороге в сторону виллы, напряженно вслушиваясь и стараясь уловить какой-нибудь шум. Но тишина стояла мертвая. В то же время она словно набухла беспокойством и угрозой. Стоило, однако, скосить глаза чуть-чуть вправо — и перед ними, внизу, возникала панорама огней Канн… Кое-где поблескивали, будто смятые металлические листы, рябью бассейны, а чуть далее привольно плескалось море с бегущей по нему лунной дорожкой. От этого зрелища веяло миром, и величавостью. Но они были не в состоянии снять у двух друзей нараставшее с каждой минутой напряжение. Они непроизвольно ожидали, что вот-вот тишину разорвет чей-то крик — мольба о помощи или вопль боли — или из-за кустов снова кто-то выскочит и набросится на них.