Евгений Коковин - Первая любовь

– Что ж капитан… – сумрачно сказал Броун, – о покойниках плохо не говорят. Моряк он был хороший, ему там место найдется. – И боцман мельком взглянул на небо.

– Где-то будет наше место? – с горькой усмешкой заметил матрос Парсон. – Вряд ли наша доля будет лучшей. Никто не отозвался на мрачные предположения матроса. Все понимали, что будущее не обещает ничего хорошего.

Людей одолевала усталость. Съежившись от холода, стюард и Ли дремали.

– Можно бы перекусить немного, – сказал боцман, и все вспомнили, что они давно ничего не ели.

– А что есть? – спросил Дрейк.

Он нашел консервы и сухари, второпях захваченные с парохода стюардом.

– С таким запасом и на берегу недолго продер­жишься, – сказал Дрейк, вспарывая одну из банок но­жом.

Раскрыв банку, Дрейк, не обращая внимания на дру­гих моряков, стал быстро поедать консервы. Когда боц­ман протянул к консервам руку, банка на две трети уже была опустошена.

– Доедайте, – покровительственно сказал Дрейк. – А этим можно и не оставлять. – Он показал глазами на стюарда и Ли, спавших крепким сном.

Ни Джеме, ни боцман, ни матрос Парсон не были удивлены поступком Дрейка. Они хорошо знали натуру этого человека и все таки возмутились. Кочегар Джеме подумал «Если штурман будет так делать и впредь, то он может оказаться там, откуда он попал в шлюпку». Боцман осуждающе взглянул на Дрейка. А простодуш­ный Парсон почти не возмутился. Он привык видеть в Дрейке хозяина парохода, а теперь видел в нем хозяина этой шлюпки, и этих консервов, сухарей, и этой малень­кой банки с пресной водой.

Ветер совсем стих. Тучи рассеялись. Крупная мерт­вая зыбь плавно подымала и опускала одинокую шлюпку.

Когда стюард Харлей проснулся и не обнаружил возле себя консервов и сухарей, он поднял скандал. Он набросился на Джемса и Броуна, требуя возвратить «запас».

– Успокойся, Харлей, – сказал штурман. – Эти консервы с «Гордона», они не твои, и распоряжаться ими буду я.

Тревожно и томительно прошел первый день. Люди почти не разговаривали. Все, кроме Дрейка, поочередно садились за весла, чтобы поддерживать движение шлюп­ки в одном направлении.

Ночью была открыта вторая банка с консервами. Дрейк сделал это втихомолку, когда измученные голо­дом и работой боцман, кочегар и мальчик спали. Он дал немного консервов стюарду и матросу Парсону.

На следующий день кочегар Джеме потребовал, что­бы третья банка и сухари были разделены поровну меж­ду всеми моряками.

– Вы забываетесь! – зло ответил ему Дрейк.

Возмущенный кочегар встал с банки, намереваясь силой получить консервы. Но в ту же минуту штурман вытащил из кармана пистолет.

Консервы из третьей банки были съедены Дрейком. Небольшой кусочек мяса получил лишь стюард.

Прошла еще одна ночь. Третий день скитались по океану голодные, изможденные моряки. Когда Дрейк доел остатки сухарей, ни с кем не поделившись, озлоб­ленный Джеме решил ночью свершить суд: выбросить Дрейка из шлюпки.

Но выполнить это решение ему не удалось. Англи­чане были спасены моряками «Октября».

«Октябрь» продолжал поиски. Предполагалось, что еще одна шлюпка с «Гордона» должна быть в море.

Наступило время обеда. Костя, хотя и был машини­стом и жил отдельно от нас, обычно приходил обедать в наш кочегарский кубрик.

– Павлик, – сказал я радисту Жаворонкову, – по­зовите в наш кубрик того китайского мальчика.

– А что вы будете с ним делать? Он же ни слова по-русски не понимает.

– Мы с ним вместе будем обедать, – сказал Кос­тя. – А потом покажем ему наш пароход.

Радист ушел и долго не возвращался. Наконец он появился, держа за руку маленького китайца. Ли немно­го упирался, он казался испуганным.

– Уил ю стэй энд дайн ми! – проговорил радист, увлекая Ли к столу.

Китаец, вероятно, подумал, что над ним хотят под­шутить, и стал упираться еще сильнее.

– Что вы ему сказали? – спросил я радиста.

– Я сказал: «Останьтесь с нами пообедать!»

Кочегар Матвеев засмеялся:

– Ты ему, Павлик, попроще объясни. Он не при­вык, чтобы к нему так деликатно обращались.

– А я больше никак не умею, – пожал плечами Жаворонков. – В словаре об обеде только так написано.

– Ты ему по-матросски скажи. У них матросы со­всем не так говорят, как в словарях и в книгах пишет­ся. Покажи просто на миску и скажи: ешь, дружище!

Павлик Жаворонков показал на миску с жирным су­пом и что-то сказал китайчонку. Потом он сам сел за стол вместе с нами и указал Ли его место.