Александр Беляев - Мир приключений, 1983

Я закрылся в комнате и весь день ублажал Короля, листая ему шахматные книги. Не надо было этого делать! Я не обратил внимания, что многие авторы пишут не шахматные статьи, а сводки с фронтов. Короля потрясли перлы, вроде такого: «Невзирая на близость противника, король перебросил кавалерию во вражеский тыл и продолжал развивать прорыв на ферзевом фланге».

Через месяц Король потерял все свое остроумие, сентиментальной задумчивости как не бывало, а по утрам он орал: «Подъем! По порядку номеров р-рассчитайсь! На принятие пищи ша-агом марш!»

Я привык к режиму военной казармы, ибо мне тогда это было на руку, а Король взялся за шахматы со всей ответственностью солдафона. Игра его поскучнела, исчезли жертвы и быстрые комбинации, зато все внимание он уделил стратегии. Матч с одним из претендентов превратился в нудное маневрирование с обязательным откладыванием каждой партии. Мой соперник, человек в летах, уставший от всей этой черно-белой жизни, совсем не ожидал такого поворота. Перед матчем он бахвалился, что мои некорректные жертвы и комбинации против него не пройдут, — но жертв с моей стороны не было.

В первой же партии Король воздвиг такую оборону, что мой соперник даже предложил ничью. Я отказался, и Король выиграл эту партию через два дня вариантом в 96 ходов. Матч закончился досрочно, потому что мой партнер заболел тяжелой формой невроза. Потом он говорил в интервью, что я гипнотизировал его за доской.

Однажды Королю попалась книга по истории шахмат, и он впервые увидел фигурки королей, выполненные в древности. И его загрызла черная зависть. Мне пришлось пойти к ювелиру, и Король заказал себе огромного золотого жеребца со сбруей. На бриллиант ему прилепили придуманную им корону, похожую на шапку-ушанку Третьяковского (чемпиона мира он увидел в кинохронике). В одной руке Король держал то ли скипетр, то ли пюпитр, а в другой — палку с ленточками, похожую на ту штуку, с которой ходят военные оркестры. Всю эту тяжесть я таскал на себе и терпел издевательства тонких ценителей искусства, чтоб их черт побрал! Впрочем, над нашим жеребцом вскоре перестали насмехаться — подоспели новые скандалы.

Третьяковский предложил играть матч в какой-нибудь нейтральной столице с умеренным климатом. Мы уже выбрали Токио, как вдруг Король объявил, что будет играть в Бородино и нигде более. Он, видите ли, собирается взять у Третьяковского реванш за поражение императора Наполеона. Я бросился к энциклопедии — Бородино оказалось небольшой деревушкой под Москвой.

— Слушай, Наполеон! — взбунтовался я. — Меня засмеют! На это не пойдут ни ФИДЕ, ни Третьяковский!

— Ма-алчать! Выполняй приказание! — завопил Король.

— Ваше величество, — забормотал я. — Ваше приказание невыполнимо. Бородино уже нету… на его месте разлилось Черное море! Вам будет интересно в Японии… самураи, харакири, Фудзияма…

— Тогда будем играть в Каннах, — пробурчал Король. — Я хочу одержать победу в том месте, где одержал ее Ганнибал.

Так появилась глупая телеграмма, чуть было не сорвавшая матч. Я ничего не соображал, отсылая ее в Москву. Вскоре пришел ответ. Третьяковский просил подтвердить, посылал ли я телеграмму о Каннах и Ганнибале или это чья-то мистификация? В Италии на месте древних Канн стоит какой-то далекий от шахматных дел городок. Если же я имел в виду французские Канны, то почему бы нам не сыграть в Париже?

Наконец я догадался, как провести Короля. Я дал телеграмму: «Согласен Париж» — и сказал Королю:

— Ваше желание удовлетворено. Вы будете сражаться в Каннах, но они называются сейчас Парижем. Их переименовал сам Ганнибал после победы над… над…

— Теренцием Врроном, — небрежно бросил Король.

Я ужаснулся! Его бредни зашли слишком далеко. На каждый его приказ я должен был отвечать: «Слушаюсь, ваше величество!», и партнеры жаловались, что я всю игру что-то бормочу. Он не разрешал мне подниматься из-за столика во время многочасовой партии, а однажды повелел вырыть окопы на ферзевом фланге.

Наконец кое-что придумал. Если я испортил ему программу историческими бреднями, то, пожалуй, мог бы нейтрализовать эти бредни другими. Однажды удобный случай представился. Он делал смотр’ своим войскам и сказал мне:

— Кстати, вчера за боевые заслуги я присвоил вам звание фельдмаршала.

— Ваше величество, я не могу принять это звание, — ответил я: быть фельдмаршалом не входило в мои планы, я метил выше.

— Почему? — удивился Король.