Александр Беляев - Мир приключений, 1983

Пять монет он мне все же не отдал, зато извинился и привел директора клуба, местного гроссмейстера (его имя вам ничего не скажет). Директор решил сыграть со мной без свидетелей в своем кабинете, но вскоре смешал фигуры и промямлил:

— Да, я вижу… у вас талант. Но вы как-то странно начинаете партию… Вам следует подогнать теорию дебютов. Запишитесь в наш клуб, послушайте мои лекции…

Король, оказывается, откуда-то набрался уже ругательств и одним из них поделился со мной.

— Конкретней, маэстро, — перебил я. — Что нужно сделать, чтобы сыграть с чемпионом мира?

— Вы не понимаете, что говорите! — вскричал маэстро. — На каждом уровне есть квалификационные турниры, и их надо пройти.

И он стал твердить про какой-то коэффициент, который высчитывается из выигрышей, проигрышей, турниров, в которых участвовал, из квалификации соперников и прочей ерунды, и вообще он путался в словах, не зная, как говорить с талантом.

— Ни один гроссмейстер не согласится с вами играть! — закончил он.

— Но ведь вы-то согласились?

Он разъярился; мы опять расставили шахматы, и на двадцатом ходу я, начиная матовую атаку, сказал:

— Кстати, мне понадобится тренер…

— Хорошо, — ответил он, сбрасывая фигуры. — У меня еще остались кой-какие связи, и я могу вам кое-что посоветовать.

Мы поехали в столичный шахматный клуб, и он представил меня как провинциала с задатками, которого он сейчас готовит к открытому чемпионату страны. Я сыграл несколько легких партий и здорово понравился неиграющим старичкам, зато молодые гроссмейстеры подняли меня и тренера на смех. Тогда я предложил дать им одновременный сеанс на тридцати досках, чтобы их всех скопом зачли в тот самый коэффициент. От обиды они пошли на все. Король был в ударе, и после сеанса президент шахматной федерации (не называю имен) сказал, что всему миру надоело видеть на троне исключительно русских чемпионов, и похлопал меня по плечу.

Мне разрешили играть на чемпионате. Во время турнира пришла телеграмма от отца, я все бросил и уехал, но в живых его не застал. На похороны сбежалось много народу, — чтобы поглазеть на меня. Король плакал. Я впервые подумал, что у нас с ним один отец…

Я стал чемпионом страны, хотя и пропустил четыре тура На межзональном турнире на меня поначалу не обратили внимания. Мне было все равно. Я уже понимал, что ввязался в очередную глупую историю. Шахматисты ничем не отличались от простых смертных, к тому же они были вспыльчивы, подозрительны и терпеть не могли чужого успеха. Узнай мою тайну, они бы меня разорвали!

У Короля на этом турнире стал портиться характер. То, что у него оказался вздорный характер, удивило даже отца, но, как видно, это свойство — характер — присуще всякому настоящему разуму. Король любил иронизировать над соперником, и многие возненавидели меня за похохатывание во время игры. Он был горяч, остроумен, и вскоре у него появились нешахматные интересы. Отчасти я сам был виноват в этом: однажды я читал перед сном и оставил книгу открытой. Король никогда не спал и утром попросил меня перевернуть страницу — это была сказка Андерсена «Голый король» — и дочитал ее до конца. Потом он, смущаясь, попросил сшить ему какой-нибудь чехольчик, и я с трудом убедил его, что шахматному королю не нужны одежды.

С той поры им овладела страсть к чтению биографий своих коллег — Бурбонов, Стюартов, Романовых, Габсбургов; и он злился, когда не было новых книг. Однажды, после очередного хода соперника, я не услышал его ехидного замечания и поковырял в ухе, думая, что отказал приемник. Партнер злобно глядел на мое ковыряние — о моем некорректном поведении уже ходили анекдоты. Я смотрел на доску, пытаясь что-то сообразить, но бесполезно. Впервые я так долго думал. Вдруг я остановил часы и убежал за сцену, вызвав полный переполох — ведь до победы мне оставалось сделать несколько вполне очевидных ходов. Тренер за кулисами сунулся было ко мне, я затопал ногами и прогнал его.

Король очнулся только в гостинице.

— Где ты был? — нервно осведомился я. — Мы проиграли!

— Не мы, а ты проиграл, — уточнил он. — Разок полезно и проиграть. Я вот о чем думаю… одному Бурбону нагадали, что его отравит таинственный король бубен. Это кто такой?

— Ерунда! — вскричал я. — Книг о королях больше не будет.

— Тогда принеси мне шахматные книги, — невозмутимо ответил он.

— Зачем?

— Чтобы пополнить образование.

Против этого я ничего не мог возразить, и утренним самолетом нам доставили целую библиотеку шахматных книг и журналов. Этим же самолетом прибыл обеспокоенный моим проигрышем президент шахматной федерации. Он вызвался быть моим тренером, опекуном, отцом родным. Я не знал, как от него отделаться, и у меня вдруг сделалась истерика. Он побежал от меня в коридор, там шныряли репортеры со своими «пулеметами» — и в газетах появились фотографии, как я бью своего президента.