Сергей Возный - Пастух для крокодилов [СИ]

— Насчет стай вынужден разочаровать, — отозвался Богдан светски, прощупывая очередной метр пути. — Крокодилы, знаете ли, одиночки, по сути своей. Почти как тигры. У каждого есть личный охотничий надел. Что касается этих мест, так здесь, по-моему, даже рыбы нет.

Самым психологически-трудным моментом, действительно стало пребывание в воде одетыми. Особенно обувь раздражала — ну не приучен человек в башмаках купаться, хоть ты что! С младенчества не приучен! Хлюпает все, булькает и ощущение возникает то самое, упомянутое Сухановым, хотя и это еще цветочки. Помимо прочего, долгое пребывание в воде способствует неприятным штуковинам, вроде «окопной стопы». Так ноги опухнут, что в ботинок не впихнешь.

— Как встретим деревья, сразу сделаем плот, — пообещал Богуславский, припоминая карту местности. — Думаю, полностью оцепить болота даже у них сил не хватит, потому будут перекрывать самые вероятные направления. Если, конечно, догадаются, что мы сюда рискнули залезть.

— Я так понимаю, что ты их традиционно наколол, и это нам будет стоить лишней недели такого купания?

— Вы меня переоцениваете, Дмитрий Константиныч. Речь может идти о трех, максимум, днях, да и то вряд ли. На болотах ведь время летит незаметно…

Отдаленный гулкий стрекот оборвал фразу на полуслове, заставив всех троих изобразить классическую немую сцену. Оглянулись в поисках укрытий, не обнаружили таковых и осознали, что бежать, собственно, некуда.

— Давайте-ка присядем, — предложил телохранитель, по инерции, все тем же светским тоном, вытягивая из чехла мачете. Срубил одним махом пучок камыша, протянул спутникам две пустотелых соломинки, не удосуживаясь дать инструкцию по эксплуатации.

— А плот наш не заметят?

— Пусть только попробуют! — бодро пригрозил Богдан, углядевший уже в светлеющем небе силуэт винтокрылой птицы. — Всё, погружаемся!

Зажал в зубах камышину и первым, не без внутреннего содрогания, опустился на четвереньки. Тишина. Вязкая, переполняющая уши, дребезжащая. Гул бьет в барабанные перепонки, становится огромным, как сам мир…

Богдан думал про плот. Про бамбучины разной длины, долженствующие лишить плавсредство четких очертаний и сделать его контур расплывчатым, «природным». Поможет ли? С воздуха всё видится иначе, а ветки, маскирующие груз, могут улететь от такого ветра. Свистит все, гудит, ревет. В ухо кто-то, определенно, пытается залезть и шурудит самым наглым образом. Рыбка? Пиявка? Червяк водяной, из тех, что проникают и поселяются? Отпихнем назойливую бяку и уши ладонями зажмем. Давно бы так! Камышинка прикушена, не выпустить бы ненароком, да водицы помойной не глотнуть! Хотя и это ерунда, товарищи, в сравнении с пулеметной очередью. Шепнет вертолетчику интуиция пару ласковых, тот и саданет, на всякий пожарный. Или десант сбросит — по тросу, прямо на головы «ныряльщикам».

Так думалось. Еще стояла перед глазами совсем уж нелепая картинка, волк из «Ну, погоди!», занявшийся дайвингом — а тут ему на дыхательную трубку воробышек сел. Во всех красках увиделось и в мельчайших деталях. Подивившись странностям сознания, Богдан «стирать» картинку не стал — она сейчас куда приятней реальности. Терпеть помогала.

Гул удалялся невыносимо долго — огромная мембрана воды передавала его на десятки метров. Стих, наконец. Уши «откупоривать» не хотелось, и Богуславский выждал еще минуту-другую. Поднялся с шумом и плеском, будто болотный демон из ужастика, камышинка полетела в сторону, вдохнул с великим наслаждением.

— Ой, ну до чего же пакостно, а! — голос Киры прозвучал как стон, а в руках, естественно, зеркальце. — Кошма-ар!

Что ж, наполовину Богдан был с нею согласен — но только наполовину! Если не опускать взгляда ниже Кириной мордашки и не замечать комбинезона, пикантно облепившего тело. Сам Богуславский, по собственному мнению, выглядел сейчас куда печальней, а уж про Дмитрия Константиновича речи вовсе не шло. Эффектное зрелище — борода, опутанная тиной и ряской.

— Поздравляю с посвящением, господа, — сказал Богдан, дабы не рассмеяться вовсе уж непочтительно. — Теперь мы стали здешние, почти родные. Глядишь, и уходить не захочется.

— Ты все шуткуешь, — проворчал Суханов, вытрясая методично воду из ушей. — Я вот ничего смешного не вижу! Загнали нас как крыс в помойную лужу, еще и нырять заставили. Видел бы это кто-нибудь из моих коллег!

— Да плюньте вы на них! Плюньте и забудьте, до тех пор, пока отсюда не выберемся. Сейчас вы просто человек, загнанный в угол и обязанный выжить любой ценой.