Array Кубанский Г. - Мир приключений 1964

— Да.

— Какие глубины в гроте во время полной воды?

— Там очень глубоко.

— Сколько?

— Футов триста. Может, и больше… Простите, очень кружится голова. И боль начинается — все та же дикая, нечеловеческая боль в голове!.. Позвольте мне заснуть.

— Разговор надо продолжить, — жестко сказал Абст. — Господин Кан, пожалуйста…

— Да, да, — поспешно проговорил Кан, коснувшись рукой колена Бретмюллера. — Еще несколько вопросов, и мы оставим вас в покое. Тогда вы сможете хорошо отдохнуть. Ну-ка, напрягите свою память и сообщите нам ширину туннеля. Может ли проникнуть в него подводная лодка?

— Вы же знаете, что сталось с моей, — с горечью вскричал Бретмюллер. — Неужели, вы пошлете туда другую?

— А если это будет лодка класса “Малютка”?

— Все равно. Проникнуть на лодке в грот невозможно. Разве что водолаз сядет верхом на ее штевень и будет командовать рулевым… Нет, нет, это невероятно!

— Какова длина туннеля?

— Полкабельтова или немного больше. — Бретмюллера вдруг охватила злоба. — Да что вы все о туннеле и гроте? — вскричал он. — А корабль? А люди? Что с ними, где лежат их кости, это вас не интересует?

Наступила тягостная пауза.

— Полно, Бретмюллер, — проговорил Абст. — Мы понимаем ваше состояние. Сочувствуем… — Старайтесь не волноваться, вам это вредно.

Кан, не сводя глаз с больного, что-то напряженно обдумывал. Губы его шевелились, пальцы рук двигались, будто он разговаривал сам с собой. Вот он наклонился вперед, выставил ладони.

— До вас никто не побывал в гроте? Вы не обнаружили там чьих-либо следов?

— Не торопитесь с ответом, — вмешался Абст, — припомните получше, не ошибитесь.

Бретмюллер решительно покачал головой.

— Никакого следа пребывания там людей? — переспросил Кан.

— Нет.

— Вы сказали, у вас был дыхательный аппарат… Один?

— Аппаратов было много, на всю команду. Но я не мог разрешить воспользоваться ими. Я имел строгий приказ: на базе ни при каких обстоятельствах не должны знать, что возле нее побывала германская лодка. Если бы люди выплыли в респираторах… Короче, я выполнил приказ!

— Так вы сами уничтожили лодку и весь экипаж? — вскричал Кан, вставая с кресла.

— Сам! — Бретмюллер повалился в кровать, уткнулся лицом в подушку, заколотил по голове обезображенными руками. — Погибли все! Я сам взорвал корабль, утопил людей. Зачем? Во имя чего?.. О, будьте вы прокляты!

Кан шагнул к Бретмюллеру, взял его за плечи, потряс. Внезапно больной затих.

— Осторожно, — воскликнул Абст. Но было поздно.

Бретмюллер рывком приподнялся с постели. Руки его обвились вокруг шеи Фридриха Кана, и оба они упали на постель. Кан увидел возле себя физиономию сумасшедшего с оскаленными зубами.

Он вскрикнул и лишился сознания.

Кан, смакуя, сделал несколько глотков и откинулся в кресле.

— Славный кофе, — сказал он, — такой я пробовал, помнится, только в Марокко.

Абст тихо рассмеялся:

— Этот рецепт оттуда и вывезен!

И он долго рассказывал, как перехитрил в Танжере владельца портовой кофейни, ревниво оберегавшего свой секрет приготовления лучшего в городе кофе. Приключение было веселое, Абст действовал остроумно, и сейчас собеседникам было над чем посмеяться.

Они вновь находились в кабинете хозяина острова, куда Абст доставил своего шефа после происшествия при допросе Бретмюллера. Кан перенес немалое потрясение, и Абст старался развлечь его и успокоить.

Конечно, в критический момент он защитил Кана. Но это стоило жизни командиру “Виперы”, которому Абст разбил голову рукояткой пистолета — нападение было неожиданное, опасность для шефа велика, и Абст действовал автоматически. Теперь он досадовал: потерял выдержку, заспешил. В итоге, мозг умалишенного обезображен, и планы относительно его исследования — интереснейшие планы, на которые возлагалось столько надежд, пошли прахом!

Кан задумался, помрачнел. Он сидел, скорчившись в кресле, неподвижный, вялый.

— Вам все еще нездоровится? — участливо осведомился Абст и кочергой растащил поленья в камине.

Огонь вспыхнул ярче. По стене заметались большие тени.

— Уже поздно, комната приготовлена, и, если вы желаете…

— Не желаю! — перебил его Кан, выпрямляясь в кресле. — Я вижу, меня записали в немощные старики. Так вот, я разочарую тебя: постель подождет, пока мы не выполним еще одну работу.

— Какую работу, шеф?

— Я хочу посмотреть пловцов.

— Ночью?

— А почему бы и нет? Насколько я понимаю, ночью, в основном, им и придется действовать.