Array Кубанский Г. - Мир приключений 1964

Он потрясает руками, грозит кулаком, беспощадный и гневный.

Буря прошла. Джоомарт снова сгорбился, втянул голову в плечи и молчит. Сыдык чует затишье и пробует свои силы с другой стороны.

— Ты не хочешь помочь своему роду, пусть будет так. Но ты не должен наказывать нас. Род Курманов и Джетыген желают жить вместе. У многих был сговор, дети стали невестами, ждут женихов. За них платили калым, когда они были в пеленках. Парни ждут не дождутся невест. Сколько горя и несчастий! Тебе стоит захотеть, и все будут довольны.

Джоомарт усмехается. Сурочья душа, для него это шутки. Сыдык выводит свою двенадцатилетнюю девочку, обряженную, чистую, и вертит ее перед ним:

— Жених ее там, ему семнадцатый год. Он богат, у него большое хозяйство. Сколько еще ждать?

Джоомарт собирается в путь. Обо всем пересказано, довольно. Сыдык еще что-то хочет добавить, но Джоомарт не дает:

— В колхозе говорят, что у тебя две жены. Тебе придется с одной развестись, или мы исключим тебя из колхоза.

Еще чего не хватало. Надо же такое придумать.

— Бог тебе судья, Джоомарт, зачем мне, старику, две жены? У двух жен и зола в печке ссорится. Я отделил своей старухе юрту и добро, не гнать же ее из аула, как собаку…

Джоомарт насмешливо щурит глаза. Он прекрасно понимает, его не обманешь.

— Не прикидывайся глупцом, весь колхоз о тебе говорит. Тебе нужна была работница, и ты взял девчонку в жены, так дешевле и проще. Твоей старой жене захотелось быть банбиче, иметь даровую помощницу. Жадные глаза не имеют границ, твое собственное хозяйство множится и растет. Мало тебе доходов из колхоза…

Он садится на коня и, не дослушав Сыдыка, уезжает.

В эту трудную минуту ему не жалко цветов, которые ложатся под копытами лошади. Нисколько не жаль. Почему им не расти в стороне от дороги? Сколько простора, мир так велик — нет, им надо толпиться именно здесь, у тропинки. Ужасная вещь беспорядок. Одно наседает на другое, не разберешь, где сорняк и где разумное семя. Вот и в мыслях у него сейчас непорядок, ничего не поймешь. Точно голову набили спутанной пряжей, тугим клубком без начала и конца.

Первый узел затянул Темиркул, с него надо начинать. Впрочем, нет, почему с Темиркула? Старик сказал, что хотел, чудесно сыграл и ^шел. Он ушел, и его нет, как будто и не было. Правда, так не уходят — без слов, без привета. Что поделаешь, надо мириться. Остаются Краснокутов, Сыдык и Мукай. Из них главный — Мукай. Почему именно он? Трудно сказать, так ему кажется. В юрте у Мукая все объяснится, с глаз спадет пелена, с груди тяжесть.

Он однажды охотился с ним у болота. День был солнечный, ясный, с гор сползали мрачные тени, и сверкал лед на хребтах. Над головой их летали черные аисты, коршуны, ястребы и горные орлы. Для Джоомарта охота была неудачна. У Мукая на поясе густо висели фазаны и утки, в мешке был орел с перебитым крылом, в другом — живые улары. Агроном шел и пел чудесную песню без слов. У него мягкий голос, и песни он придумывает удивительно легко. Попросишь спеть — не споет, а как найдет на него — только слушай. На обратном пути Мукай снял с пояса часть своей дичи и нанизал ее на пояс Джоомарту:

— Возьми это себе, люди будут над тобой смеяться. Я не хочу, чтобы враги пристыдили тебя.

На это Джоомарт ответил ему:

— Я вспомнил, Мукай, один случай. Мы как-то схватили человека у границы. Он нес с собой гирю, обыкновенную чушку в один килограмм. Мы даже на нее не взглянули. Кто-то для шутки подбросил ее, и из нее выпал клад: такая же гиря, но вся золотая. И ты, Мукай, такой же: снаружи обыкновенный, а внутри золотой.

В другой раз они охотились в горах. Маралы резвились на солнце, прыгали как дети, бодались как козы.

— Не стреляй, — сказал он Мукаю. — Слишком много снега нависло. Ты вызовешь обвал.

Мукай рассмеялся: ему не впервые в таком месте стрелять.

Эхо сдвинуло с гор широкое белое поле, оно ринулось вниз и закрыло тропинку. На пути легла лавина рыхлого снега. Испуганные кони встали. Люди вели их, утопая по грудь в снегу. Животные дрожали, судорожно бились в снежном кургане. Прорвавшись сквозь снег, друзья свалились без сил.

— Ты не должен был стрелять, я говорил, что здесь может случиться беда.

Мукай со смехом ответил:

— Мы ничего не потеряли. Жаль, маралы ушли.

Джоомарт подумал тогда, что в Мукае много упрямства: ни в дурном, ни в хорошем он не знает удержу…

Не об этом сейчас хотелось бы думать, приятней вспомнить другое — их первую охоту, когда Мукай так мудро с ним обошелся. На поясах у них висели утки и фазаны, на душе было легко, хорошо.