Юрий Виноградов - Десятый круг ада

Из всех бактериальных средств Штайниц отдавал предпочтение самому острозаразному заболеванию человека и животных — чуме.

В истории человечества наблюдалось три опустошительные пандемии чумы — эпидемии, распространявшиеся одновременно в ряде стран и даже континентов. Первая пандемия, получившая название Юстиниановой, вспыхнула в шестом веке. За пятьдесят лет в Северной Африке, Малой Азии и Европе она унесла около ста миллионов человеческих жизней. Вторая, вошедшая в историю под именем «черной смерти», свирепствовала в четырнадцатом веке. Тогда за три года погибла четвертая часть населения Европы и свыше тридцати пяти миллионов человек в Китае. Третья пандемия началась в 1894 году на острове Гонконг и продолжалась до 1920 года. Только в одной Индии от чумы погибло десять миллионов человек. В промежутках между ними часто вспыхивали эпидемии чумы в отдельных странах Европы, Азии и Северной Африки, унесшие десятки и сотни миллионов жизней.

Не меньшую опасность для человека представляли сибирская язва, сап, холера, бруцеллез, туляремия, оспа, лихорадка, сыпной тиф, ботулизм.

Особую надежду руководитель бактериологического центра возлагал и на, казалось бы, самую привычную и простую болезнь — грипп. По статистике, за три-четыре года им переболевает все, без исключения, население земного шара.

Грипп известен еще по описаниям Гиппократа, Тита Ливия и Диодора. Наиболее же достоверные симптомы этой болезни описаны врачами лишь в 1403 году. За последние восемь веков на человечество обрушивалось свыше ста двадцати пяти эпидемий гриппа, в том числе пятнадцать пандемий в XVI–XIX веках. Самой свирепой и опустошительной явилась пандемия гриппа под названием «испанка» в 1918–1919 годах. Болезнь коснулась полумиллиарда человек, около двадцати миллионов из которых погибло.

В планы Штайница входило и культивирование болезнетворных микробов редких, плохо изученных заболеваний — лихорадки долины Рифт, мелиоидоза — или вообще неизвестных современной медицине. Он намеревался видоизменять бактерии, вирусы, грибки и риккетсии путем смешивания их в необычных условиях при разносторонней питательной среде. Надеялся он осуществить и изменение внутреннего строения некоторых бактерий. Путем скрещивания их друг с другом можно вывести новые особи, обладающие высокими поражающими свойствами.

Штайниц видел заманчивую перспективу в комбинировании микробов с сильнодействующими ядами. Для этого-то ему в первую очередь и требовался профессор Шмидт. Профессор вынужден был передать лаборатории выработанные им два вида отравляющих веществ, превосходящих по токсичности иприт в пятнадцать тысяч раз. Но Штайницу уже хотелось иметь в своем распоряжении ОВ в сотни тысяч раз сильнее иприта, что он и потребовал от изумленного Шмидта. Кроме того, профессор продолжит работу по созданию гербицидов и дефолиантов, которые будут использованы для уничтожения или поражения сельскохозяйственных культур.

В лучшем положении, по мнению Штайница, находились японские бактериологи из Управления водоснабжения и профилактики Квантунской армии и Иппоэпизоотического управления Квантунской армии, располагающие для опытов сверхмощным отравляющим веществом, получаемым из рыб семейства кузовковых. Он вычитал, что фугу — так японцы называют эту рыбу — обладает удивительной способностью вырабатывать самый сильный в мире яд нервно-паралитического действия, превосходящий по токсичности кураре в сто пятьдесят тысяч раз. И, как ни странно, население Страны восходящего солнца потребляет эту смертоносную рыбу, считая ее лучшим деликатесом в мире. Фугу приготавливают по особому рецепту, известному лишь немногим поварам. К тому же подают ее посетителям в очень немногих ресторанах, имеющих на то специальное разрешение властей. Блюдо из фугу вызывает приятное опьянение и служит, видимо, японцам своеобразным опиумом.

О таком ОВ и мечтал Штайниц. Во всяком случае, руководитель бактериологического центра был намерен выжать из гениального химика-органика Шмидта все возможное и невозможное, после чего тот мог бы до последних дней жизни безмятежно качаться в своем излюбленном кресле-качалке и дышать чистым горным воздухом где-нибудь на юге Германии. Профессор ему попросту будет не нужен. Но… Штайницу нужна его дочь. Если вначале он усиленно ухаживал за ней из расчета оказать необходимое давление через любимую дочь на строптивого отца, то теперь почувствовал, что серьезно увлекся Региной. Молодая, красивая, полная задора, темперамента и оптимизма фрейлейн не шла ни в какое сравнение с его расплывшейся от полноты, медлительной и недалекой женой фрау Эльзой. К тому же профессорская дочка явно симпатизирует ему, предпочитая беседу с ним болтовне с пустыми, кичливыми молодыми офицерами.