Отличался любовью к всевозможным авантюрам:
«Да, это была привычная комсомольцам любимая их газета. Очевидно, только что пришедшая на Волховстройку “Комсомольская правда” от 31 июля 1926 года. <���…> Среди других сообщений о новостях у нас в стране и во всем мире была напечатана вот эта самая, как бы обыкновенная заметка:
“Нашумевший по всему миру план полета на Луну в ракете, очевидно, близок к осуществлению. Строитель ракеты американец Годдард собирается вылететь на Луну 10 августа. В Нью-Йорке нашлось желающих полететь на Луну 62 человека, тогда как ракета берет всего лишь 11. Наш советский писатель В. Веревкин, автор романа «АААЕ», желает лететь на Луну в качестве представителя СССР. Сейчас он ведет через Всесоюзное общество культурной связи переговоры с Америкой по этому вопросу. Намерение В. Веревкина поддерживается Высшим советом физической культуры”.
<���…> Лиза даже видела где-то фотографию этого писателя — В. Веревкина. Красивый парень в клетчатой рубахе и галстук бабочкой» (Разгон Л. Шестая станция. М., 1971).
Сохранились также воспоминания Н. Богданова:
«Привел его <���А. Некрасова> в редакцию неутомимый искатель новых авторов для своих любимых журналов “Мир приключений” и “Борьба миров” Владимир Веревкин, друг детства, товарищ странствий, правда не таких далеких. Володя увлекался нашим Дальним Востоком.
Искатели “женьшеня”, контрабандисты, хищники-старатели, моющие золотишко в дебрях Уссурийского края и переехавшие с ним границу, беглецы из лепрозория. Тунгусский метеорит. Русская Америка, Аляска. Командоры, айны, алеуты.
Однажды он явился в редакцию с девицей, так закутанной в пушистые меха, что мы разглядели лишь ее крошечный носик, и уверял, что это знаменитая красавица эскимоска, из-за которой воюют два племени, живущих на разных берегах Берингова пролива.
И представил как жену…
А вскоре красавица-эскимоска исчезла, отбыв на остров Врангеля разводить завезенных туда легендарных овцебыков.
Через некоторое время исчез и Володя Веревкин, умыкнувший ее у двух враждующих родов.
Долго его не было. Это встревожило нас. И особенно Андрея Некрасова. Неугомонный Топс, грозный китобой Пляши-нога, хромой морской волк угомонился. И теперь в его друзьях были не топители кораблей, не бичкоммеры, а писатели — Пришвин, Паустовский, Арсеньев и друг-наставник Житков.
Ручищи, шуровавшие уголь в топках, направлявшие гарпунную пушку, потянуло к перу, перо — к бумаге. Времена “травли” с подоконника прошли, стал скуп на слова…
И скупо вымолвил, собираясь в дорогу:
— На остров Врангеля… Там эти, овцебыки… Удивительные, живут, размножаются среди снегов… Им ничего не страшно, лишь бы не было волков. Овцы, хоть и быки.
Так он уехал искать следы затерявшегося друга детства Володи Веревкина, приобщившего его к литературному братству. Возможно, он уже знал нечто такое, чего лучше бы и не знать.
Не помню, весна это была или осень, но явился наш Топс по-осеннему хмурый. И не взобрался ни на подоконник, ни на край стола, а уселся в редакционное кресло секретаря “Смены”. Мы к нему по старой привычке, где да что, да как там быки на острове Врангеля. И все ждем про их хранительницу, красавицу эскимоску, и ее рыцаря Володю. А он: “К черту овцебыков и остров Врангеля, я только что от людоедов”.
— Ой, опять треп, какие людоеды?
— Веселые, в ватниках и посмеиваются. “Вышка” им не грозит. Границу перейти не успели. В заспинных мешках, кроме вяленого мяса, трута и огнива, ничего — ни песку, ни самородков. А за то, что съели, оголодав в тайге, прихваченную из тюряги “корову”, много не получат. Ведь это тоже был убежавший с ними уголовник.
Мы уже знали об этом страшном обычае уголовного мира и не удивились, что к своей коллекции удивительных приключений неугомонный Топс приобщил еще одно.
— Ну, а эта… красавица эскимоска и Володя?
— Они не знали, кого ели… Желая проникнуть в их подлый мир, Володя “заделался” в тюрьму под чужой фамилией. Меня вызвали для опознания. Из беседы с ними я убедился — округлое лицо, улыбчивый, полненький… знали, кого выбирали.
— И это им сойдет?
— Сойдет, нет доказательств убийства. Мог умереть просто как непривычный к лишениям… Ну, а воспользоваться трупом, чтобы не сдохнуть от голода самим, — закон тайги. — Топс замолчал, замолкли и мы…» (Богданов Н. С кого списан Врунгель, или Необычайные похождения Топса, по прозвищу Пляши-нога // Детская литература. 1989. № 12).
Читать дальше