Владимир Корчагин - Конец легенды

– Как, вы еще собираетесь заниматься здесь наукой?

– Конечно. Неужели вы думаете, что можно упустить такую редкую возможность? Где и когда еще геолог оказывался на плывущем айсберге из пемзы? Да я облажу его вдоль и поперек! Здесь еще столько непонятного, столько всяких тайн и загадок. Зато, если я смогу во всем разобраться, это будет такой вклад в науку, какого я не сделаю больше за всю жизнь. Вот оно, мое «золото», Эвелина! Впрочем, я надеюсь поделиться им и с вами.

– Нет уж, спасибо! Здесь, сейчас мне такого золота не нужно. И хватит об этом! Пойдемте. И я надеюсь, разумеется, на вашу скромность.

Они выбрались из зарослей, спустились в небольшую лощину.

– Одну минуту, мисс Эвелина, – Денис перебрался через заболоченную низину и, сорвав несколько крупных нежно-розовых орхидей, подал их американке.

– Позвольте тогда подарить вам хоть это.

– Благодарю вас. Цветы… Как это странно, в такой дикой, безнадежно тоскливой обстановке эти роскошные цветы. Вы знаете, Крымов… Ой, мамочка!- она вдруг дернулась, как от удара, подалась назад и, должно быть, зацепившись за корягу, упала навзничь на острые сучья валежника.

– Эвелина, мисс Эвелина, что с вами? – Денис успел заметить, как острый камень молнией просвистел над ее руками и, срезав нежные стебли цветов, с хрустом вонзился в стоящее неподалеку дерево. Камень не причинил Эвелине никакого вреда. Но, падая на сучья, она сильно ободрала руку и теперь с ужасом смотрела на кровоточащий локоть.

– Что это? Снова они?

Денис помог журналистке подняться, осмотрел руку.

– Ничего страшного, небольшая царапина. До свадьбы заживет.

– Вы еще смеетесь! А ведь каких-нибудь двадцать сантиметров выше, и все было бы кончено. Но за что? Что я им сделала?

Денис чувствовал себя так, будто сам был повинен во всем случившемся.

– Успокойтесь, Эвелина. Встаньте на всякий случай вот сюда, за эти кусты,- он подошел к дереву и извлек из коры тонкий, искусно обколотый кусок обсидиана – вулканического стекла, прочного и острого, как лезвие ножа. И сразу вспомнил, что точно такой же обломок камня был брошен и в Курта. Значит, обсидиан служил постоянным оружием островитян. Вот тебе и цивилизованные леди и джентльмены!

Денис вернулся к Эвелине, показал ей свою находку.

– Словно из каменного века.

– А вы говорили, не дикари. Да это звери! Людоеды! Напасть так вот, ни за что, ни про что на беззащитную женщину!

– А вы уверены, что камень был предназначен вам, а не мне?

– Да какое это имеет значение! Идемте скорее отсюда. Я больше шага в лес не сделаю.

«Да, все это, конечно, не совсем понятно, – размышлял Денис, стараясь двигаться так, чтобы оставаться по возможности под прикрытием деревьев. – В кого они все-таки целились, в нее или в меня? И что им не понравилось? То, что мы собирали яйца? Или то, что я нарвал цветов? Но яйца я собирал и прежде. А цветы… Цветы могли быть для них неким табу, некой святыней, связанной с их религиозными канонами. Тогда можно понять их гнев».

Денис поделился своими мыслями с журналисткой. Та нервно передернула плечами.

– Вы, кажется, пытаетесь еще их оправдывать?

– Я хочу их понять. Без этого невозможно будет здесь жить, мы не можем ссориться с ними. К тому же я не могу поверить, что это просто акт бессмысленной жестокости.

– Боже, какой идеалист!

– Тише, Эвелина. – Денис прислушался. Ему показалось, что из зарослей доносится знакомый писк обезьяны. Но в лесу по-прежнему слышался лишь птичий гомон. Камень упал будто с неба. И это было особенно страшно.

Но вот и берег. Они вышли к океану почти у самой скалы и еще издали услышали проклятья и вопли Курта. Что там еще случилось? Они поспешили в лагерь и стали свидетелями отвратительной сцены.

Курт с перекошенным от бешенства лицом, как разъяренный бульдог, наскакивал на пятящегося от него Жана и кричал срывающимся голосом:

– Где мой чемодан? Где мои бумаги? Куда ты подевал?!

– Да что ты взъярился? Что пристал? – отвечал побледневший француз. – Не нужны мне твои бумаги. Не знаю я, куда они девались.

– Ах, ты не знаешь? Не хочешь сказать? Так получи еще!

Жан дернулся от сильного удара, но, отскочив в сторону, закричал на весь лагерь:

– Бей! Бей, проклятый бош! Только знай, если найдутся твои мерзкие бумаги, я их брошу в океан!

– Что-о?! – Курт снова метнулся к Жану, но Денис успел схватить его за руку.

– А ну стой! Что тут происходит? Что случилось?

– Что случилось? А то, что этот паршивец выкрал мой чемодан, мои бумаги.