Александр Мартвнов - Последний торпедоносец

— О, меня тут уже знают? — удивился Игорь, чем вызвал взрыв хохота. — Я не то хотел сказать, — смутился он. Сенька фыркнул:

— Оговорка по Фрейду…

— Сенечка, золотце моё, а кто такой Фрейд?(1) — промурлыкала Зойка, устраивая свою медно-кудрявую голову у него на плече. Сенька подозрительно затих, с опаской покосившись на свою подружку. Потом пожаловался Игорю:

— Слова не могу сказать, такая умная. Бросить её, что ли? Й-й-и-и-х-х-х! — он легко подхватил Зойку на руки и дальше понёс так. Та потрепыхалась с возмущённым писком (явно для виду) и довольно притихла. Наташка требовательно посмотрела на Игоря, но как раз в этот момент Сенька, успевший вспотеть и запыхтеть, споткнулся и чуть не грохнул ношу наземь. Игорь облегчённо заметил:

— Вот, а я такого никогда не допущу.

— Хлипок современный мужчина, — разочарованно заметила Зойка Наташке, одёргивая короткую юбку. Наташка согласилась:

— И не говори, подруга. А может, оно так всегда было? Как там Сапфо(2) писала…

— Э! Э, э, э! — забеспокоился Игорь. Сенька похлопал глазами:

— А это кто?

— Потом объясню, — пообещал Игорь.

1. Зигмунд Фрейд — австрийский лже-психиатор, теории которого являются "незыблемым фундаментом" современной оправдательной психологии скотства, безраздельно господствующей на Западе. Вкратце — сводил все побуждения человека исключительно к сексу.

2. Древнегреческая поэтэсса, жительница острова Лесбос. Автор весьма вольных стихов, из-за чего её считают (безосновательно) чуть ли не основательницей т. н. "лесбийской любви".

— Купите нам ещё мороженого, — настырно потребовала Наташка. — Вон опять лоток.

— Они тут на каждом шагу, — проворчал Сенька, подсчитывая деньги. — Лопнете.

— Да ладно, я заплачу, — еле слышно шепнул Игорь. Сенька нахмурился, но потом кивнул со вздохом.

Во дворе дома возле лотка ребята увидели старших. Тут был отец Наташки и Сеньки, Геннадий Андреевич. Был атаман станицы Иргаш, отец Таньки. Ещё кто-то. С ними сидел Старик — бывший юнга Трофим Кротких. И там же был Роман Иванович, отец Дениса — с гитарой, хотя и не в своём обычном хипповском наряде. Сидя вокруг порядком подразорённого стола, все слушали, как он поёт…

— До сих пор я не верю

— Давайте выпьем, что ли? — предложил атаман и, увидев стоящих возле забора ребят, махнул на них рукой: — Брысь!

Брысь не брысь, но все четверо отошли, так и не купив мороженое. И, когда Игорь об этом напомнил, Наташка замотала головой:

— Да ну, неохота… — а Зойка добавила:

— Какие у них печальные лица… У отца тоже бывает такое, если он свою работу вспоминает… Неужели мы тоже так будем когдато?

— Мы так не будем, — мрачно ответил Сенька. — Мы просто не доживём.

— Ну тебя… — Зойка сильно ударила его по руке. А Наташка вдруг прочитала, глядя куда-то поверх крыш домов:

— Это Есенин, — пояснила она в ответ на взгляд Игоря. Тот кивнул:

1. Стихи В. Васильева

— Я знаю, представь себе.

Сенька с неожиданной злостью спросил:

— Почему у нас все праздники такие грустные?! Обязательно грустные, даже если веселимся — грустные! Что за чёрт?!

И все четверо вздрогнули от раздавшегося за их спинами голоса:

… сколько не берегись, а помрёшь… Русскому человеку хоть один час пожить, себя ощутить. Потому помрёт не своей смертью… Русский человек только на свет родится, а для него уж пули отлиты. Дитятей сиську сосёт, цветики на лужайке рвёт, а пули для него уж отлиты. Под пули… родимся, — они оглянулись и увидели, что их неслышно нагнали Генка со своей девчонкой, с Надькой. — Это Проханов. Повесть «Деревенские», — пояснил Генка.