Михаил Март - Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино

Челданов заглянул в свою папку, где значились имена и фамилии заключенных. У коменданта таких списков не было, он ничего не знал о заключенных, кроме их номеров.

— Приведите зека из двенадцатого барака.

— Слушаюсь.

Челданов и Сорокин поднялись на второй этаж административного здания и заняли тот же кабинет, в котором вел допросы Белограй.

— Как он мог оставить свидетелей? — удивился Сорокин.

— Я послал за Капустиным. Большой ученый, биолог, профессор, судя по личному делу. Может, узнаем, почему Кузьмич его не взял. Со вторым, из четвертого барака, поговорим позже. Фрукт серьезный, без подхода не обойтись. Это командующий Квантунской армии. Белограй мог говорить с ним на равных, как он поведет себя с нами, не знаю.

— Ты, Харитон Петрович, без погон, не носишь. Белограй тоже не носил. Кто с ним будет разговаривать Ямаде неизвестно.

В дверь постучали, и вошел конвоир.

— Товарищ полковник, заключенный 1410 доставлен.

— Давай его сюда. И не ори на всю зону. Кто я такой, заключенным знать необязательно, обойдусь без твоих докладов.

— Есть без докладов.

В кабинет вошел молодой мужчина на костылях. Землистый цвет лица, впалые щеки, усталые, но живые глаза человека, не потерявшего интереса к жизни.

— Проходите и садитесь. Вы Капустин Иван Федорович?

— Совершенно верно.

— Доктор биологических наук?

— Был им когда-то. Наука на месте не стоит, за семь лет многое изменилось, сейчас студенты больше меня знают.

— Что с ногами?

— Гангрена. Лишился пальцев.

— По этой причине Белограй не отправил вас в экспедицию?

— Я не знаю, с кем разговаривал, но тот человек ставил важные задачи. Профессора Берг и Зарайский способны справиться с ними.

— Среди допрошенных были японцы. Вы в курсе?

— А как же без них. Координаты лаборатории известны только им.

— Берг и Зарайский отправились на поиски?

— Вам лучше знать. В один прекрасный день обоих увезли, и больше я их не видел.

— Речь шла об отряде 731?

— Не совсем так. Скорее, о конкурентах, которым удалось выстроить лабораторию на территории СССР, и которая, что не исключено, действует по сегодняшний день. Найдут ее или нет, вопрос неоднозначный. Японцы приносят клятву, похожую на особый ритуал, они не выдают своих секретов.

— И все же выдали?

— Только из личных побуждений. Лабораторией, о которой идет речь, руководил Сугато Зиякава, конкурент и личный враг Исии основателя отряда 731. Может быть, по этой причине они сдали его с потрохами. Но о своих тайнах будут молчать до смерти. Впрочем, тайн уже не осталось, отряд уничтожен, а его сотрудники попали в руки правосудия, какая-то часть к американцам, другие — в плен к русским.

— Сколько лет вы получили?

— Пять. Мой срок давно кончился.

— Мы подумаем, что можно для вас сделать.

— Спасибо за заботу. До «материка» я уже не дотяну, у меня и дома не осталось.

— Можете идти, Иван Федорович. Профессора увели. Появился комендант.

— Давайте сюда японца.

— Слушаюсь. Вам понадобится переводчик. Он не знает русского языка.

— Давай переводчика.

— Будет исполнено.

Комендант ретировался.

— Значит, Масоха повел экспедицию на поиски лаборатории? Сумасшедшая затея, они ничего не найдут.

— Мы с тобой об этом не узнаем, Никита. Одно мне понятно — Белограй освободил двух японцев, якобы рыбаков, за сведения о местонахождении лаборатории. Его обвели вокруг пальца.

— Надо телеграфировать на сторожевик об опасности.

— Ты говорил, Никита, что у тебя нет связи с Белограем.

— Я знаю частоту, но наше предупреждение может дойти, если только его захотят принять. Белограй взял на борт своего радиста, я не знаю их шифра. Отбивать морзянку прямым текстом опасно, ее прочтут все, кто будет настроен на ту же частоту.

— Задачка непростая. Надо собрать всех наших радистов, кто-то должен знать шифр.

— Они не скажут, Харитон Петрович. Более секретной службы на Колыме не существует. Эту практику еще Никишов ввел, все связисты подчинялись ему лично, каждая бумажка проходила через него. И это правильно. Ни одна сволочь не могла состряпать на него донос, оттого и продержался на троне почти десять лет. Белограй перехватил эстафету. Ни в одной части Советского Союза не говорят всего, о чем думают. Люди парализованы страхом, а у нас свобода слова, потому что заложить никто никого не может, Никишов даже телеграфные столбы выкорчевал с корнем.

— Теперь связь в моих руках, связистам придется открыть рот. Мы обязаны предупредить Белограя. Он пригрел на груди двух гадюк, и они могут выпустить жало в любую минуту.