Елена Волкова - Замок

— Это уже второй. Нам нужно поспешить. Тебе тоже, если не хочешь сгореть в лучах солнца. Солнечный свет для нас смертелен, ты наверняка это знаешь. Ты ведь все знаешь о вампирах, не так ли, милый?

Ксавьер Людовиг почувствовал предательскую слабость в ногах и испугался, что сейчас упадет. Дрожащей рукой он вынул другой пистолет и выстрелил, целясь в голову предводительнице тварей, но попал в кого-то из свиты и услышал недовольное бормотание.

"Пули не берут их! Это — правда, правда!" — в ужасе думал он, не зная, что еще предпринять. Тут один из вампиров открыл крышку низкого большого котла, и они попрыгали туда один за другим с ловкостью и проворством, невозможными для человека. Прыгнувший последним задвинул за собой крышку, под которой что-то лязгнуло. "Засов, — понял Ксавьер Людовиг. — Там потайной ход. И в мою спальню эта тварь проникла тоже через потайной ход и так же сбежала… Нет! — он встряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. — Бред, галлюцинации! Этого не может быть, такого не бывает, все это ложь! Меня чем-то опоили за ужином, мне все это мерещится! На дом предательски напали, в доме предатель — он опоил всех и отпер двери! Где другие слуги? Где охрана? Где все?!"

— Да где же все, наконец?! — закричал он изо всех сил, но тишина была ответом, и в этой тишине он услышал далекое жалобное ржанье. "Нитор! Вот верный друг, который никогда не изменит!"

Ксавьер Людовиг бросился к черному ходу кухни. Коридор здесь был очень коротким, а дверь распахнута настежь.

Задний двор был пуст, низкая каменная изгородь отделяла его от теплиц и яблоневого сада, дорога между теплицами и садом вела на луга и пастбища. Молодой граф выбежал на дорогу и среди деревьев сада увидел коня.

— Нитор!

Конь повернул голову и радостно заржал, узнавая хозяина. Ксавьер Людовиг вложил саблю в ножны и пошел навстречу коню, который рысью тоже направился к хозяину.

— Нитор!.. Я знал, ты не предашь меня!..

Но конь вдруг остановился и тревожно всхрапнул.

— Ну, что же ты? — и тревога опять кольнула висок.

Конь ржал, вытягивал шею, мотал головой, переступал точеными ногами — и не подходил.

Он решил, что животное просто напугано, но он сумеет успокоить его, взяв за уздечку и погладив по шее, как делал много раз, и он поднял руку привычным подзывающим жестом.

Конь отшатнулся, издав жалобное, как стон, протяжное ржание. Помедлил несколько мгновений и вдруг сорвался в галоп и скрылся из виду, лишь топот копыт раздавался еще некоторое время в звенящей тишине.

"Я сплю, — думал Ксавьер Людовиг. — Это просто дурной сон. Это не может быть явью. Нужно сделать что-нибудь такое, от чего просыпаются. Может, встретить кого-нибудь…"

Он вернулся в замок через черный ход, но прошел не через кухню, а через кладовую — так было короче — в буфетную и потом в Большую столовую. Там в камине еще тлели угли, присыпанные золой. Он взял со стола подсвечник, раздул угли и зажег все пять свечей. Стало светло. Он чувствовал себя ослабевшим и больным, но причиной считал затянувшийся кошмарный сон, который следовало прервать усилием воли. Отходя от камина, подумал, что стоит, может быть, прижечь руку над свечой и проснуться от мнимой боли, во сне всегда достаточно ощутимой. Тут он вспомнил, что рядом с камином находится большое зеркало.

"Наверное, я скверно выгляжу, и наверняка у меня глупое выражение лица", — поставил подсвечник на подзеркальную полку, приблизившись к зеркалу с намерением привести себя в порядок.

Темная поверхность старого зеркала отразила яркий свет пяти свечей — и больше ничего. Ксавьер Людовиг почувствовал, как похолодели ладони. Он стоял прямо напротив зеркала и не отражался в нем! Протянув вперед обе руки, он увидел свои перепачканные пальцы, порванные манжеты, дотронулся до зеркала и ощутил под рукой холодное гладкое стекло. Он передвинул подсвечник на полке — зеркало послушно отразило дрогнувшее пламя свечей и темную бронзу литых лепестков — и все… Послышалось ли ему или действительно раздался шепот, но был этот шепот подобен грому: "Ксавьер Людовиг, ты — вампир!"

— Нет!!! — закричал он страшным голосом, задыхаясь. — Нет! Нет!

Дрожащей рукой схватил он тяжелый канделябр и ударил им в зеркало. Брызнули осколки, свечи погасли. Он схватил осколок покрупнее и резанул себя по запястью левой руки — и не почувствовал боли. В темноте он не видел пореза, поднес руку к губам — запястье было сухим. Он отбросил осколок, вынул саблю и полоснул себя по сонной артерии. На мгновение даже обрадовался — теплая кровь брызнула фонтаном, заливаясь за ворот и стекая по телу. "Сейчас я проснусь, — подумал он, поднося руку к ране и затем к губам. Ладонь была мокрой и липкой, а на языке он ощутил кисло-соленый вкус. Но кровотечение прекратилось, он даже почувствовал, как затягивается порез и высыхают на груди и на ладони потеки крови, превращаясь в мелкий порошок. "Это же смертельное ранение, я должен истечь кровью… Бред! Я даже не могу покончить с собой!.."