Норман Льюис - Компания «Гезельшафт»

Эти слова он сопроводил легкой усмешкой и сделал глоток из вновь наполненного стакана. Рамос был, как всегда, свеж и аккуратен, его одежда тщательно вычищена, руки были по-прежнему красивы, не изуродованы работой, как у тех, кто давно трудится на грузовиках. Только со времени их последней встречи темные круги под глазами стали как будто больше, а в остальном он был все таким же, каким его раньше знал Максвел. Человеком, который выдерживает любые трудности, принимая, как наркотик, смирение.

— Что вы теперь намерены делать?

— Как я уже говорил мистеру Адамсу: буду пробираться на какую-нибудь частную шахту. Они берут людей без всяких расспросов.

— Вы думаете, вам это удастся?

— О да. Думаю, удастся. Если идти ночью, то обязательно остановит полиция, но утром везде много народу, улицы переполнены, не могут же каждого останавливать. Я поеду на автобусную станцию, и если там не окажется полиции, то сяду на любой автобус в Альтиплано. А уж в Альтиплано не будет никаких проблем. Там везде есть шахты, но многие бездействуют, потому что не могут найти рабочих.

— Но у вас достаточно сил, чтобы там работать?

— О да. Конечно. Я очень сильный.

Он согнул руку в локте, показывая едва приметные мускулы, пользоваться которыми ему не предназначалось ни происхождением, пи воспитанием.

— Говорят, что там, наверху, холод.

— В шахтах всегда тепло.

Максвелу показалось, что Рамос уже полон решимости защищать эту Сибирь тропических широт, куда теперь лежал его путь. Максвел был поражен, с каким спокойствием менял Рамос вектор своих надежд. Когда-то мальчиком он, вероятно, надеялся поехать учиться во Францию, как и его отец, потом в отеле надеялся на щедрые чаевые, позднее — на единственный хороший урожай, несущий спасение. Теперь его надежда сводилась к тому, чтобы добраться до холодного, с разреженным воздухом Альтиплано, где он спрячется от своих преследователей в норе под землей, куда будет в одиночестве вползать и пробиваться, как крот, в полутьме к олову.

— А что будет с семьей?

— Тут у меня нет никаких проблем. К несчастью. Об этом грустно говорить. У нас было только двое детей. Один умер при рождении. А в прошлом году у нас не стало и другого сына.

— Извините, я совершенно об этом не знал.

— Он всегда был болезненным мальчиком. Я не мог для него ничего сделать. Бог забрал его. Может быть, это даже лучше. Если верить в другой, лучший мир, то с этим можно примириться.

— А как ваша жена?

— У нее меньше терпения. Ей было намного труднее. Когда я стал работать в «Гезельшафте», то не мог больше содержать для нее дом, поэтому ей пришлось вернуться к родителям. Но я надеюсь, что настанет день, когда мы снова соединимся.

— Не отчаивайтесь, Рамос.

— Не буду, мистер Максвел. Я могу работать в шахтах столько, сколько потребуется. У меня сильные легкие. Однажды я обязательно вернусь. Вот только трудно жену убедить в этом.

— Как бы я мог с вами связаться?

По-видимому, этот вопрос показался Рамосу несколько нелепым.

— Связаться со мной? — Он мягко рассмеялся.

— У меня есть свои соображения. Я бы хотел знать, где бы я мог найти вас, если дела пойдут так, как я рассчитываю.

— Мистер Максвел, дело в том, что там сотни шахт, больших и маленьких, они разбросаны в горах повсюду. Я не могу сказать, как со мной связаться, потому что не знаю, где буду. Я могу оказаться где угодно.

— Но вам ведь ничто не может помешать написать мне, верно? Просто дать мне знать, где вы. Скажем, через месяц. Как только все успокоится.

— Я смогу это сделать, если вам нужно. Конечно, я напишу.

— Письмо или просто записку. Пошлите через кого- нибудь, кому сможете довериться. Без имени. Я пойму. Просто адрес, по которому я мог бы связаться с вами. Дело в том, Рамос, что такое положение в стране, я думаю, протянется недолго. По-моему, должны наступить какие-то большие перемены. Когда это случится, у вас обязательно должна быть возможность вернуться.

Максвел заметил, что воодушевление снова возникло на лице Рамоса. Он не способен быть долго без надежды.

— С этой мыслью мне было бы легче уйти, — сказал он.

— Я открою вам один секрет. Я порвал с «Гезельшафтом». Через неделю или две я забираю обратно свои грузовики и буду вести дело самостоятельно, как прежде. У меня есть такое подозрение, что звезда здешних немцев может скоро закатиться.

— Как бы я хотел, чтоб вы оказались правы!

— Они нажили себе врагов. В особенности это касается церкви. Церковь — все еще сила, с которой надо считаться. Верно?