Норман Льюис - Компания «Гезельшафт»

— Где вы сейчас живете? — спросил Максвел.

— С мамой. Мистер Перес подыскал нам жилье и привез ее сюда из Тодос Сантос, чтобы она была со мной.

— Вы рады, что избавились от мадам Каррансы?

— Очень.

— У вас много друзей?

— В этом городе ни одного, кроме Луизы и мистера Переса. Когда я была в школе в Ла-Пасе, то подружилась с несколькими девушками. Но когда стала жить здесь, мне не разрешали никуда ездить.

— Ну теперь вы свободны, — сказал Максвел. — Можно было бы увидеться с вами опять?

— Наверное, — ответила она.

— Когда?

— Не знаю. В какой-нибудь день, когда я свободна.

— Может быть, сегодня вечером?

— Хорошо. Я кончаю в десять.

— В десять я буду здесь, — сказал он.

Роза уже уходила с подносом, когда Максвел ее опять окликнул:

— У вас какой-то очень уж суровый вид, — сказал он. — Может, я обидел вас, сказал что-нибудь не то?

Она отрицательно покачала головой.

— Тогда улыбнитесь.

Она улыбнулась.

Без десяти десять Максвел был уже на месте, и, как только часы на башне собора начали бить, Роза вышла и села в машину. На пей было все то же платье в цветах и дешевые пластиковые туфли.

— Ну вот и я, — сказала она, устроившись на широком сиденье поближе к Максвелу. И он понял, что за три дня, которые прошли с первой их встречи, между ними сами собой развились какие-то определенные отношения. Они никак эти дни не общались, и все же их что-то сблизило.

Будто в ответ на залп комендантской пушки, жалюзи всех магазинов одновременно с грохотом опустились вниз. Водители начали пробираться к своим теснившимся на стоянках машинам, и не пройдет пяти минут, как вся площадь опустеет.

— Куда мы поедем? — спросила Роза. Даже в этом простом вопросе был приятный оттенок неожиданно установившейся близости.

— А куда бы вы хотели? Может, поедем потанцевать в «Крильон»?

— Я не могу поехать вот так, — сказала ома.

— Почему? А что у вас не так?

— Там слишком элегантно. На меня будут оглядываться.

— Никто не будет. Ну да ладно. А что, если отравиться в «Инн»?

— Еще хуже.

— Я все-таки не понимаю почему. Хорошо, давайте подумаем, что же у нас остается. «Пампас»? Слишком шумно. У них раз в неделю обязательно перестрелка.

— «Биркеллер», — предложила она.

— Там всегда пьяные немецкие песни. Мы даже не сможем расслышать друг друга.

— Но знаю, никогда там не бывала, — сказала она. — Но какая разница, куда мам пойти.

Можно было бы без особой натяжки предположить окончание этой фразы: «поскольку мы вместе».

«Девушки из провинции Ориенте довольно-таки отличаются от остальных, — сказал как-то Перес. — Их откровенность, ну или, если хотите, пристрастие к правде хорошо известно. Они не станут ходить вокруг да около».

Максвел проявил к ней интерес: узнал, где она живет, и послал ей цветы. Наверное, этого оказалось вполне достаточно.

— Может, поедем ко мне домой? — рискнул спросить Максвел.

— Если вы не против, то я с удовольствием.

Максвел тотчас понял, что в их отношениях сделан еще один шаг вперед.

— В таком случае поехали, — сказал он.

Нужно было миновать двадцать три квартала по проспекту до поворота на четвертую кольцевую дорогу, затем по ней еще два километра до Серро; уже сама поездка в такой час — прямо в глаза ослепительный свет фар и лихие маневры встречных машин на полном ходу — вносила некоторое предваряющее волнение. При въезде в Серро произошла небольшая задержка у почти готовой ограды, которую, с согласия Максвела, воздвигали там немцы. Со временем ворота в ней должны будут открываться автоматически, но пока их охранял сторож. Он широко распахнул створки и пропустил машину Максвела. Мануэль, поднятый шумом ворот, уже ждал у двери.

Максвел ввел Розу в холодный бесцветный интерьер шведской гостиной. Приглушенное освещение только подчеркивало холодность современных линий. Максвел нажал какую-то кнопку, и мягкая мелодия полилась по каналу популярной классической музыки; быть бы ей в этот момент какой-нибудь волнующей, романтичной, но передавали что-то пустое.

У Максвела возникло вдруг ощущение, будто он выиграл приз в соревновании, попав туда по ошибке. С легким щелчком закрылась за ними дверь, и после этого самым естественным для Максвела было взять руку Розы и поцеловать ее.

— Красиво у вас дома, — сказала она, — красивее никогда не видела.

— Но здесь бывает еще и очень одиноко.

— Вы хотите сказать, что вы одиноки? Я не могу поверить.