Сергей Воронин - Две жизни

Я дошел до самого конца и остановился у окраинного дома. Здесь, кажется, живет бывший командир. Дом хороший, с тремя окнами по фасаду, с крыльцом.

— Скажите, Иван Семенович дома? — спросил я пожилую женщину, вешавшую во дворе белье.

— А откуда я знаю? — сердито ответила она.

— Ну как же, ведь он в этом доме живет?

— Жил, да выгнали. Вон, через дорогу, в чуме обитает.

Я посмотрел через дорогу и увидел конусообразный, сделанный из бересты чум. Пошел туда. Постучал в легкую дверку. Ко мне вышла женщина. Странное это было существо: с ввалившейся грудью, с выпирающим животом, лет пятидесяти пяти, повязанная платком по самые брови.

— Чё? — спросила она как-то в нос.

Я сказал, что мне надо видеть Ивана Семеновича. Женщина махнула на меня рукой:

— Завтра, завтра приходи... пораньше. Пьяный он сейчас, спит.

И ушла.

На другое утро я опять был там. Опять вышла эта странная женщина и, махнув мне рукой, ввела в чум.

Он перегорожен ситцевой занавеской на две половины. В правой за столом сидел лохматый, с набрякшими глазами, седой мужик. В левой, за пологом, наверное, находилась постель. Я поздоровался. Иван Семенович с трудом поднял на меня глаза, махнул рукой на скамейку.

— Кукушка! — произнес он в нос.

Из-за полога показалась та самая женщина:

— Чё?

— У! — Он показал руками, расставив их не меньше чем на полметра.

— О! — простонала жена.

— У! — уже более грозно протянул Иван Семенович.

— О! — жалобно простонала Кукушка и вышла из чума.

Я воспользовался тем, что наступило молчание, что Иван Семенович ничем не занят, и попросил:

— Расскажите, пожалуйста, Иван Семенович, как вы воевали с японцами; я слышал, вы были командиром партизанского отряда.

— Молчи! — сквозь зубы ответил Иван Семенович и опустил голову на грудь.

В молчании прошло не меньше четверти часа — пока появилась Кукушка. Она поставила на стол литровую бутылку водки, две тарелки — одну с клюквенным киселем, другую с молоком, положила две столовые ложки и сняла со стены две поллитровые кружки.

Иван Семенович молча раскупорил бутылку, разлил по кружкам и тряхнул головой в мою сторону, приглашая пить.

Я растерянно посмотрел на кружку. Она была налита доверху. Я не знал, что делать. Отказаться боялся. А вдруг он обидится и выгонит меня из своего чума, и тогда я никогда не узнаю, как он командовал партизанским отрядом. Ведь, наверное, не зря мне порекомендовал с ним поговорить Кирилл Владимирович, и я решил выпить ради знакомства, надеясь, что успею кое-что порасспросить, а чего не успею, то порасспрошу в другой раз, уже на правах доброго, хорошего знакомого. И выпил. И сразу же набросился на кисель. Кое-как отдышался. Достал записную книжку и карандаш.

— Иван Семенович, вы были, я слышал, командиром партизанского отряда. Воевали с японцами. Расскажите, — ловя минуты, попросил я.

— Молчи, — махнул на меня рукой хозяин и о чем-то задумался.

У меня плавно кружились в глазах стол, хозяин, маленькое окошко. Было такое ощущение, будто я на палубе «Камбалы» в ветреную погоду.

— Кукушка!

Из-за полога вышла его жена:

— Чё?

— У! — он показал руками.

— О! — простонала жена.

— У! — уже более грозно протянул хозяин.

— О! — жалобно простонала Кукушка и вышла из чума.

Наверно, прошло столько же времени, но мне показалось, не успела Кукушка выйти, как уже снова оказалась у стола. Рядом с тарелками появилась вторая литровая бутыль. Иван Семенович снова разлил ровно, не обронив ни одной капли.

— Я больше не могу, — сказал я.

Он махнул рукой и выпил свою кружку. Похлебал нехотя киселя с молоком, вперемежку. Потом ткнул пальцем в мою кружку: дескать, давай пей!

— Нет, нет, я не могу. А вы расскажите, как были...

Он отлил из моей кружки половину водки в свою, чокнулся и выпил. Я отказался.

— Иван Семенович, я слыхал, вы были командиром... партизанского отряда. С японцами воевали... Расскажите, а?

Он ткнул пальцем в мою кружку. Я отказался. Тогда он вылил из моей кружки все в свою и выпил.

— Иван Семенович, я слыхал, вы были...

— Молчи! — Он повел глазами по чуму: — Кукушка!

Она вышла из-за ситцевого полога:

— Чё?

— У! — он опять показал руками.

— О! — простонала Кукушка.

— У! — грозно протянул хозяин.

— О-о... — И Кукушка вышла из чума.

— Иван Семенович, я слыхал, вы были командиром...

— Молчи!

Мы молчали долго, но Кукушки все не было. За окном шел дождь. Я чувствовал себя неважно: все больше пьянел.