Георгий Осипов - Что там, за линией фронта?

— О, герр доктор отлично говорит по-немецки! Позвольте спросить, где вы изучали язык фатерланда — в Гейдельберге, Мюнхене? — не то с издевкой, не то серьезно спросил офицер. — Может быть, герр медик из семьи фольксдойч — русских немцев? — Офицеру явно импонировала внешность врача — светло-русые кудри, золотистая бородка, синие спокойные глаза, аккуратность в одежде, строгая подтянутость.

— Немецкий язык, господин офицер, я полюбил с детства, — с достоинством ответил Павел. — Нашей школьной учительницей была фрау Марта Людвиговна Вернер, уроженка Южной Германии. В медицинском институте у меня были друзья немцы, которые учились со мной на одном курсе. Вам, разумеется, известно, что издавна на российских и украинских землях селилось много немцев-колонистов. Они пользовались привилегиями у русских царей, особенно у супруги последнего российского императора Алисы Гессенской-Дармштадтской. Немало немцев жило в Советском Союзе.

— О, майн либер доктор, благодарю вас за экскурс в русскую историю, — ухмыляясь, ответил немец.

Эта встреча как бы предопределила положение и авторитет Незымаева у оккупационных властей. Довольно скоро его назначили главным врачом окружной больницы.

Вторая встреча Незымаева с доктором Гербертом Бруннером произошла, когда он инспектировал Комаричскую больницу. Чистота комнат приемного покоя и врачебных кабинетов, безукоризненная свежесть халатов медперсонала произвели на него хорошее впечатление. Павел знал, что страх оккупационного командования перед инфекционными заболеваниями был равен, пожалуй, только страху перед партизанами. Зайдя в кабинет главного врача, немецкий медик охотно опрокинул предложенный Павлом фужер разведенного спирта, заел его салом и хрустящим соленым огурцом. Крякнув от удовольствия, неожиданно перешел на русский.

— Ваша любовь, герр Пауль, к гигиене и порядку есть чисто германская черта. От нас, военных лекарей, фюрер требует поддерживать здоровье и арийский дух вермахта. Моя служебная карьера и награды зависят от здоровья наших солдат и офицеров. Не должно быть тифа, дизентерии, чахотки, оспы. Наша обязанность — полная изоляция немцев от больных мадьяр, румын, итальянцев. Ферштейн?

— О да, господин офицер! Это очень разумно, — поддержал Бруннера Павел Гаврилович. — Кстати, не удержусь от комплимента. Вы прекрасно владеете русским языком. Это облегчит общение с господами из местного самоуправления и русским медицинским персоналом.

— Еще бы, — самодовольно ответил немец. — Мой отец владел фермой и небольшой колбасной лавкой в деревне Люсдорф под Одессой. Я имел шанс учиться в русской гимназии, но в девятнадцатом году мы были разорены и пришлось уехать вместе с германской армией в фатерланд. Наш род — чистокровные баварцы.

— Так вы, герр Бруннер, вероятно, имели честь видеть самого фюрера в Мюнхене?! — воскликнул Незымаев.

— А вы, майн либер Пауль, знаете нашу новую и старую историю, как магистр наук, — комплиментом на комплимент ответил Бруннер. — Хорошо, очень хорошо! Зеер гут!

— У меня идея, — доверительно сказал Павел, — я берусь с помощью ваших медиков создать изолированный стационар для господ немецких военнослужащих. Кругом леса, чистые реки, целебные родники. Это будет не просто госпиталь, а заведение типа санатория. Там мы создадим все условия для лечения и отдыха. Заодно офицеры и чины вашей администрации смогут поохотиться, половить рыбу, попариться в бане.

— О, Пауль, умная голова, — перешел на фамильярный тон Бруннер и покровительственно похлопал его по колену. — Вы предлагаете русский Карлсбад в сердце России? Так понимать вас?

— Именно так. Но для этого, герр Бруннер, я нижайше прошу вашего любезного и авторитетного содействия в штабе армии. Для начала необходим комплект современного медицинского оборудования, скажем, на пятьдесят коек. Далее хирургический инструмент, медикаменты, перевязочный материал, витамины. Впрочем, простите мой банальный разговор. Вы опытнейший врач и лучше меня знаете, что нужно.

— Да, да, — самодовольно ответил немец. — Для вермахта это, как говорят у вас, пустяк, ерунда. На великую Германию работает вся Европа. Будем шнуровать и делать аллес гут.

— Шуровать, — мягко улыбаясь, не удержался от поправки Павел Гаврилович.

Вскоре к зданию школы, где решено было создать изолированный стационар, потянулись в Комаричи крытые автофургоны с красным крестом и паучьей свастикой на бортах. Из них выгружались медицинское оборудование с фабричными клеймами фирм Германии, Бельгии, Голландии, Франции, коробки с лекарствами, рулоны перевязочных материалов, датское сгущенное молоко, контейнеры с соками и витаминами. Поставки мяса, муки и овощей возлагались на местные гражданские власти.