Остин Райт - Островитяния. Том второй

Тор ответил не сразу. Его прозрачные серые глаза внимательно изучали меня.

— А может быть, еще ненадолго останетесь с Дорной?

Оба ждали ответа. Лицо Дорны было безучастно, да я и не ждал от нее подсказок: настало время уезжать.

— Хочу вскорости повидать Файнов, — сказал я. — Их усадьба стала для меня вторым домом. До отплытия меньше двух месяцев. И еще мне хотелось бы повидать Дорна, Некку и остальных.

Глядя прямо в глаза Тору, я как можно более ровным голосом сказал, что хотел бы отправиться вместе с ним. Глаза Тора скользнули в направлении Дорны, но по выражению его лица, нисколько не изменившемуся, я понял, что и ему было отказано в помощи.

— Стало быть, поедем вместе, — сказал он. Итак, мы разрешили и этот вопрос.

Дорна продолжала хранить молчание, и немного погодя мы вместе вернулись в дом.

Все, что могли выразить слова, было сказано, и тем не менее во мне осталось смутное чувство неудовлетворенности, словно некая внезапная трещина появилась в наших отношениях с Дорной.

За ужином в тот вечер она была очень ровна, однако принятое мною решение с каждой минутой упрочивалось во мне и казалось все более правильным. Беседу главным образом поддерживал Тор, уделяя внимание в основном моим планам на будущее. Он повторил то, что я уже слышал от Дорны насчет приобретения усадьбы, и, кроме того, пожелал узнать более определенно, как я хочу распорядиться пятьюдесятью пятью днями, которые мне осталось провести в Островитянии, и что намерен делать, когда вернусь домой в Америку.

Он очень помог мне обстоятельно разобраться в собственных мыслях и осознать суть принятых мною решений. Скоро я поеду домой и буду не покладая рук трудиться на благо американского общества. Если это окажется лучшим применением моих сил, то выбор будет сделан. А пока неделю-другую погощу у Файнов и, когда почувствую себя в состоянии, отправлюсь в столицу повидать лорда Дорна: он хотел сам выслушать рассказ очевидца о происшедшем в ущелье Ваба.

После ужина мы прошли в зал. Дорна, почти не вмешиваясь в разговор, сидела в кресле королевы Аль-вины погруженная в собственные мысли, которые, кажется, витали где-то далеко. Чувство тайной неудовлетворенности стало еще мучительнее, и в то же время наша беседа с Тором текла все оживленней. С жаром обсуждали мы сходства и различия между Островитянией и Соединенными Штатами, не боясь широких обобщений, с неподдельным интересом говоря то, что уже много раз говорилось, но по-новому расставляя акценты — так, чтобы те же идеи и знания могли пригодиться нам в будущем. За разговором мы почти позабыли о Дорне. Тихо сидя в углу, она слушала, как двое мужчин ведут мужской разговор о серьезных проблемах, едва обращая на нее внимание, однако я ни на минуту не забывал о том, скольким обязан ей, сколько от нее узнал, и чувствовал, что она понимает это; и я догадывался, что ей доставляет немалое удовольствие, слышать свои собственные мысли преображенными и, в свою очередь, подмечать, что некоторые из моих суждений и чувств почерпнуты в общении с другими, в том числе и с Наттаной. За весь долгий вечер выражение ее лица ни разу не изменилось, и временами она, безусловно, целиком погружалась в свой мир, где мужу и несостоявшемуся любовнику отводилось не главное место.

Потом она встала и прошла к себе, так же легко и просто, как делала это когда-то на Острове, и, когда она ушла, я понял, что больше всего хотел снова повидаться с ней наедине, и наш разговор с Тором мало-помалу расклеился.

Вскорости и я поднялся к себе. Две свечи горели на столе, камин был разожжен, поскольку ночи здесь, во Фрайсе, стояли прохладные, а перед камином сидела Дорна, наклонившись к огню и подбрасывая в него новое полено. Мягкие отблески огня вплетались в ее полураспущенные волосы, затененные ресницами глаза ярко горели, хотя выражение их было немного сонным, кожа, казалось, впитала тепло полуденного солнца. Желто-коричневое платье, которое было на ней за ужином, Дорна сменила на мягкую блузу цвета весенней зелени.

— Стало быть, вы уезжаете завтра, — только и сказала она.

— Я рад, что вы пришли, — ответил я, — потому что боялся уже не увидеть вас.

Дорна промолчала. Я пододвинул к огню второе кресло и сел.

— Вот и Тор стал вашим другом, — медленно проговорила она, глядя на языки пламени. — Я боялась, он так хлопочет о том, чтобы вы поселились здесь, только ради меня. Но он любит вас, Джонланг, и тоже хочет видеть вас рядом. Я рада, что все случилось именно так.