Мишель Пейвер - Сердце Волка

Уголком глаза Торак заметил на тропе, ведущей на вершину Утеса, какое-то движение.

Там за преградой из плавника, сложенной девчонкой-токоротом, которая усердно смачивала дерево тюленьим жиром, стоял… ВОЛК!

У Торака от ужаса защемило сердце. Трое против одного! Если Волк бросится на них, пытаясь ему помочь, они его точно убьют!

— Уфф! — по-волчьи предостерег его Торак. — Уфф! Уфф!

Волк насторожил уши, но не отошел. Он отыскал у самого края обрыва такое место, где девчонка-токорот еще не успела навалить плавника.

«Уходи! — попытался мысленно сказать ему Торак. — Ты мне помочь не сможешь!»

К счастью, ни Тенрис, ни токороты Волка пока не замечали. Все трое смотрели только на Торака.

— Что это ты такое говоришь, а? — сердито нахмурился Тенрис.

Недолго думая Торак обвел глазами кольцо из китовых зубов и спросил:

— Эти зубы… они ведь принадлежали Охотнику, верно? Для чего они?

Тенрис, прищурившись, посмотрел на него.

— Чтобы творить заклятия, — сказал он и снова обмакнул кисточку в кровь. — Когда ты показал мне отцовский нож, я сразу заподозрил, что ты тот самый. Но мне нужно было в этом убедиться.

— И для этого пришлось умереть Охотнику?

— Какое мне дело до какого-то кита? Охотники ничего мне сделать не могут. — Искалеченной, похожей на коготь рукой Тенрис коснулся амулета, висевшего у него на шее. — Это скроет меня от любых глаз!

Торак вспомнил запрокинутое, со стиснутыми зубами лицо Детлана, страдавшего от невыносимой боли, когда Бейл укладывал в лубок его размозженную ногу. Даже если Детлан выживет, он навсегда останется калекой. И все потому, что Тенрису понадобилось «убедиться».

А Волк все принюхивался к тому узкому проходу, который шел по самому краю пропасти…

И Торак поспешил возобновить разговор с Тенрисом:

— Ты вроде бы сразу заподозрил, что я «тот самый». «Тот самый» — это кто?

Изуродованное лицо колдуна потемнело.

— Тот, кто уничтожил медведя.

Торак вздрогнул:

— Того медведя?

— Да. Это я его создал, — сквозь зубы пробормотал Тенрис. — Это я поймал злого духа и загнал его в ловушку — в тело медведя. А ты его уничтожил!

На мгновение Торак даже о Волке позабыл.

— Ты лжешь! — выкрикнул он. — Я знаю: создатель медведя был калекой. Хромым калекой! Бродягой!

Тенрис откинул голову и засмеялся. Все еще смеясь, он встал и прошелся вокруг костра, жалостно хромая.

— Легко, правда? Хотя, должен признаться, хромать мне здорово надоело.

Значит, это Тенрис создал проклятого медведя… который убил отца…

Торак вспомнил поляну, на которой они с отцом в ту последнюю ночь расположились на ночлег, и лицо отца, смеющегося над шуткой Торака. А потом — лицо умирающего отца…

— Это еще что такое? — оскалился Тенрис. — Никак, слезы?

— Ты убил его, — прошептал Торак. — Ты убил моего отца…

И почувствовал, как токорот завязывает последний ремешок у него на лодыжке. Рванувшись изо всех сил, Торак пронзительно вскрикнул:

— ТЫ УБИЛ МОЕГО ОТЦА! — но вырваться не смог: ремни из сыромятной кожи держали крепко.

И тут из тумана стрелой вылетел Волк и прыгнул прямо на Тенриса. Но колдун успел схватить свой гарпун, а токороты, как пауки, разбежались в разные стороны, вытащили ножи и, размахивая ими и горящими ветками из костра, стали наступать на Волка с разных сторон.

— Волк! — крикнул Торак, дергаясь изо всех сил и пытаясь снять связанные руки с острого выступа, но теперь ему мешали еще и привязанные к плите лодыжки. — Уфф! Уфф! Уфф!

Но Тенрис уже метнул гарпун.

Волк высоко подпрыгнул, извернулся, и страшное зазубренное острие пронзило пустой туман.

Тенрис что-то пролаял своим токоротам, и девчонка ткнула горящей веткой в груду плавника на тропе. Пламя взвилось стеной, казалось, оно достает до небес. Размахивая горящими ветвями, токороты бросились на Волка, и тот, рыча, попятился — прямо к стене огня.

Казалось, гибель его неминуема, но в самый последний момент Волк резко развернулся и перепрыгнул через пылающий костер в том самом месте, где на самом краю пропасти еще оставался узенький проход. Токороты с горящими ветками в руках бросились за ним. И в тот же миг пламя с ревом взвилось еще выше. Ловушка захлопнулась. Выход с Утеса закрыла стена сплошного огня.

Тенрис бросил на землю гарпун и, повернувшись к Тораку, сказал:

— Все. Он ушел. Теперь сюда даже твоему волку не пробраться.

— И твоим токоротам тоже! — усмехнулся Торак. Было слышно, как оба токорота с грохотом спускаются со скалы вслед за Волком.