Мишель Пейвер - Сердце Волка

— Как ты думаешь, а он знает? — спросила Ренн.

— Насчет меня? — Торак почесывал Волка за ушами. — Откуда? А я даже не представляю, как сказать ему об этом по-волчьи.

Ренн нырнула в спальный мешок и сразу свернулась клубком.

— Но он ведь по-прежнему твой друг, — сказала она.

Торак кивнул. Однако от этого охватившее его вдруг чувство одиночества почему-то ничуть не уменьшилось.

Ренн снова зевнула и предложила:

— Давай спать, Торак.

Торак послушно залез в спальный мешок и лег на спину. Он устал, но чувствовал, что сразу заснуть ему вряд ли удастся.

Зато Волк с тяжким вздохом привалился к нему и вскоре уже крепко спал, подергивая лапами во сне.

Торак долго еще лежал, глядя в огонь широко раскрытыми глазами.

И вдруг в тишине Ренн спросила:

— Торак? Ты не спишь?

— Нет, — откликнулся он.

— Под самый конец, когда вы оба оказались в воде, этот колдун что-то крикнул тебе. Что он крикнул?

Торак очень надеялся, что она об этом не спросит. Но она все же спросила.

— Я не могу пока сказать тебе, — ответил он. — Сперва мне необходимо поговорить с Фин-Кединном.

— Скажи мне правду, — потребовал Торак от Фин-Кединна семь дней спустя.

Им с Ренн понадобилось четыре дня, чтобы добраться до стоянки племени Ворона. Шли они через Лес. Страшная болезнь понемногу слабела, в воздухе висел горький запах сожженных ягод можжевельника. Гонцы Ислинна быстро справились со своим заданием. Выполнить его оказалось тем проще, что Фин-Кединн убедил лесные племена держаться вместе и помогать друг другу в столь тяжкие времена. Теперь многие из пострадавших уже поправлялись. Но племя Ворона, например, уже потеряло пятерых.

В течение первых двух дней Тораку никак не удавалось застать Фин-Кединна одного. Вождь все время был занят и очень беспокоился о тех, кто сейчас охотился далеко в Лесу, стараясь, чтобы всех предупредили насчет ягод можжевельника.

Но примерно через неделю жизнь стала понемногу входить в прежнюю колею. Кое-кто из членов племени Ворона отправился на охоту, остальные остались ловить форель. Ренн целыми днями просиживала с Саеунн, объясняя старой колдунье, как ей удалось освободить скрытые души токоротов. Волк, который терпеть не мог собак, пропадал в Лесу.

Торак нашел Фин-Кединна на берегу ручья, впадавшего в Широкую Воду, вождь заготавливал там липовое лыко. Стояла жара, но в тени под деревьями царила приятная прохлада. Сладкие ароматы цветов позднего лета наполняли воздух, в ветвях жужжали тысячи пчел.

— Значит, ты хочешь знать правду, — задумчиво сказал Фин-Кединн, пробуя большим пальцем острие своего топора. — О чем?

— Обо всем! — Охваченному отчаянием Тораку казалось, что он сам разрушает все то, что так долго и кропотливо создавал. — Почему ты не сказал мне раньше?

Одним ударом топора Фин-Кединн срубил боковой побег липы и принялся сдирать с деревца кору.

— А что я должен был тебе сказать? — спросил он.

— Что я наделен блуждающей душой! Что колдун из племени Тюленя — брат моего отца! Что именно я послужил причиной этой болезни!

Лицо Фин-Кединна окаменело:

— Никогда так не говори!

— Но Тенрис наслал эту болезнь из-за меня! — сказал Торак. — Из-за меня погибли Ослак и многие другие. Это моя вина!

— Нет! — Синие глаза вождя сверкнули. — Ты не сделал ничего плохого! Ты не можешь отвечать за зло, совершенное этим человеком. Именно в нем причина всех бед! Запомни это, Торак.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и между ними, казалось, проскакивали искры. Потом Фин-Кединн бросил содранную кору в кучу у своих ног и сказал совершенно спокойным тоном:

— И еще в одном ты ошибаешься. Я не знал, что ты обладаешь блуждающей душой, пока вчера вечером мне об этом не рассказала Ренн. Никто из нас этого не знал.

Торак нахмурился.

— Но… Я считал, что отец наверняка рассказал об этом Саеунн. Когда я был еще маленьким и мы приходили на Совет…

Фин-Кединн покачал головой:

— Он рассказал ей лишь о том, что подложил тебя в волчье логово, когда ты был грудным младенцем, и прибавил, что когда-нибудь именно ты, возможно, уничтожишь всех Пожирателей Душ. Но не сказал почему.

— Но отчего же он скрыл от нее…

— Кто знает? На твоего отца долгое время шла настоящая охота. Он стал осторожен.

«В том числе и по отношению к собственному сыну», — сердито подумал Торак. Вот это-то и было самое худшее: то, что иногда он страшно сердился на отца. За то, что тот так и не сказал ему…