Петр Сергеев - Когда открываются тайны (Дзержинцы)

Многое тогда понял Бородин, размышляя над письмом закованного в кандалы старшего товарища...

Катер поравнялся с сооружением на острове, напоминавшим своими контурами птицу. Дзержинский оживился:

— Кажется, яхт-клуб?

— Один из старейших на Украине, — разъяснили ему.

Дзержинский вспомнил, что где-то неподалеку от Херсона, в земской больнице работал брат Ленина Дмитрий Ильич... Изобретатель радио Александр Попов ставил здесь первые опыты беспроволочной связи. Побывали в этом городе Пушкин, Суворов, Белинский, Лев Толстой, Мусоргский.

Когда в разговор о достопримечательностях Херсона вмешался Бородин, Дзержинский шутливо упрекнул его:

— Между прочим, вы в своих донесениях о городе постоянно умалчиваете об одной тайне сугубо местного значения.

— Не догадываюсь, Феликс Эдмундович, о чем именно?

— Что ваш город необыкновенно красив! — душевно воскликнул нарком и, помолчав, добавил: — Херсон явился колыбелью и первой базой русского Черноморского флота!..

Катер прибавил скорость, взял курс на лиман.

Весть о приезде Дзержинского разнеслась по городу мгновенно. У причала стали собираться первые группы горожан. Фабрики, заводы, учреждения, воинские части выделяли свои делегации в порт. Вдали послышалась песня подходившей группы комсомольцев:

— Петушатся петушиные головы, а клевать нечего, — тихо захихикал в бороду круглолицый человек в косоворотке и лаковых сапогах. Стоявший рядом у подворотни каменного флигеля сухопарый мужичонка, воровато оглянувшись, проговорил:

— Нам что, как хотят... Только бы в дом не лезли.

Катер подошел к причалу. На его борту люди увидели стройную фигуру высокого, улыбающегося человека, поднявшего над головой фуражку. Волной рукоплесканий встретили херсонцы дорогого гостя.

Феликс Эдмундович первым сошел с катера. Его окружили пожилые люди. Их было несколько десятков, убеленных сединой, испещренных морщинами прожитых лет.

— Старая гвардия водников, — представил статный старичок в белом кителе своих коллег. Дзержинский пожал ему руку и стал здороваться с остальными.

— Стой, милая, — послышался скрипучий старческий голос.

Дзержинский невольно оглянулся.

Лошадь, такая же худая и старая, как и ее хозяин-извозчик, не пыталась даже идти дальше.

В ветхом экипаже находился седовласый, с усами, как у Тараса Бульбы, человек в белой украинской сорочке. Рядом с ним сидела маленькая сухая старушка.

— Никифор приехал, — послышались вокруг голоса. Стоявший рядом с Дзержинским председатель союза водников пояснил:

— Наш старейший рабочий Никифор Стодоля. До меня союзом управлял. Ноги отказали, а повидать вас захотел, вот и подкатил.

Увидев Дзержинского, Никифор Стодоля зашевелил большими самодельными костылями, но Феликс Эдмундович энергичным жестом остановил его.

— Здравствуйте, товарищ Стодоля.

— Товарищ комиссар, — зашептал извозчик стоявшему рядом начальнику охраны границ.

Бородин без труда узнал своего старого знакомого, старую «кормилицу», что везла его в родной город.

— Скажи своему начальнику из Москвы пускай встанет на ступеньку моего экипажа, народ на него поглядит.

Через минуту Дзержинский, поблагодарив старика, занял предложенную ему «трибуну».

— Я приехал к вам по поручению товарища Ленина. Владимир Ильич не сомневается в том, что херсонские водники будут в авангарде борьбы за восстановление разрушенного водного хозяйства в городах Черноморского побережья...

Товарищ Ленин сказал, что от транспортных рабочих зависит больше, чем от кого бы то ни было, судьба революции...

— Судьба революции!? — почти крикнул Никифор Стодоля, поднимаясь на костылях.

И вслед, как бы подтверждая эти тревожные слова, раздался удар колокола. Его звук, напоминавший орудийный выстрел, шел со стороны Екатерининского собора. Ему вторил такой же протяжный и заунывный рев от Греческой церкви.

По толпе пробежал шепоток.

— Ишь ты, разошлись с перезвоном... — досадливо бросил белобрысый парнишка, стоящий неподалеку.

— На заутреню — поздно, на вечерню — рановато, — пробасил сутулый рабочий. — Тут братцы, неспроста разошлись святые отцы...

Дзержинский продолжал спокойно и уверенно говорить, отчеканивая каждое слово.

Старик-извозчик, стоявший на козлах, с первым ударом колокола протянул руку ко лбу, чтобы осенить себя крестным знамением, но его рука остановилась на полпути...