Дмитрий Чевычелов - Остров на карте не обозначен

— Вот эти-то пути и являются сейчас пустынными, Андрей! За последние полгода, то есть с марта месяца, наши союзники по этим путям не направили к нам ни одного конвоя. Опасаются за свои суда. Боятся потерь. А то, что основная тяжесть войны лежит на нас, и наших потерь они в расчет не принимают… Может быть, даже радуются им.

— Это вы, Василий Иванович, переборщили! Все-таки американцы по ленд-лизу переправили нам много грузов…

— Ах, Андрей! Мало ты еще знаешь об этих делах! — с досадой сказал Шерстнев. — Не будем сейчас говорить о них…

— Что же вы, Василий Иванович, считаете, что немцам так важен сейчас вот этот наш путь?…

— Я этого не говорю… Но напрасно ты думаешь, что немецкий штаб не в состоянии оценить значения того района, куда мы направляемся! Арктика их интересует давно…

В разговор осторожно вступил Рынин:

— Василий Иванович, не чересчур ли вы опасаетесь неожиданных неприятностей?

— Неприятности, Борис Андреевич, чаще всего бывают как раз неожиданными.

Тревожно зазвонил телефон. Шерстнев снял трубку, послушал и кинулся к двери:

— Это акустик! Подлодка у судна и, кажется, торпеда!

Он сорвал с вешалки свой непромокаемый плащ и бросился из каюты. За ним выскочили Борщенко и Рынин. И в это мгновение мощный взрыв потряс «Неву»…

При взрыве погибли машинист, два его помощника и матрос. Шестерых ранило. Радисты Пархомов и Мелешко находились в радиорубке до последней минуты. Открытым текстом они радировали о катастрофе и о своих координатах. Получили шифрованный ответ с указанием направления, по которому экипажу «Невы» надлежит следовать от места катастрофы на шлюпках. Навстречу им направляется спасательное судно…

Страшная рана, нанесенная «Неве», оказалась смертельной. Судно быстро наполнялось водой, все более опрокидываясь на корму. Энергичные действия Шерстнева и Борщенко предотвратили панику и суматоху. Экипаж работал слаженно, дружно. В несколько минут спасательные шлюпки с аварийными запасами продовольствия были спущены на воду. В первую же шлюпку усадили раненых…

Борщенко подозвал к себе Костю Таслунова, вручил ему непромокаемую сумку Шерстнева и сказал:

— В нашем положении, Костя, всякое может случиться. Тебе поручаю быть около Василия Ивановича и помогать ему и Рынину, когда надо. В сумке, на всякий случай, запасное шерстяное белье, куртка, меховые штаны и сапоги, теплая шапка с капюшоном, шарф, рукавицы, всякая мелочь и, если потребуется, сухой и разведенный спирт. Понял?

— Все понял, Андрей Васильевич!

— Ну, в добрый путь!

Одна за другой шлюпки быстро отчаливали от тонущего корабля. Последним оставил крутую и скользкую палубу Шерстнев. Моряки, ожидавшие в шлюпке, подхватили капитана, помогли ему сесть на приготовленное место и проворно заработали веслами, торопясь отплыть подальше. Теперь все не отрывали взглядов от «Невы», которая все круче опрокидывалась на корму, все глубже оседала под воду. И вдруг как-то сразу она резко опустилась и с жутким бульканием, словно захлебываясь» ушла в пучину, оставив над собой мощный водоворот.

От места катастрофы шлюпки с экипажем «Невы» двинулись по заданному курсу. Ветер по-прежнему дул в лицо. Время от времени боцман Кузьмич пускал красные ракеты — сигнал бедствия и ориентир для спасательного судна, идущего навстречу. Раненые были на первой шлюпке с Борщенко.

Шерстнев и Рынин находились на последней шлюпке. Там для них устроили импровизированные сиденья: между ящиками расстелили парусину, ноги прикрыли полушубками.

У Шерстнева болело плечо, ушибленное при падении, но острее болело сердце: «Нева», обжитая частица Родины, так катастрофически окончила свою трудовую жизнь, преждевременно ушла на вечный покой…

Молча, спокойно сидел Рынин. Шерстнев никак не находил себе места.

— Вам неудобно, Василий Иванович? — спросил Костя, заметив беспокойство Шерстнева. — Может, вам подложить парусину с этой стороны?

— Нет, Костя, нет. Ничего не надо.

— Меня Андрей Васильевич к вам прикомандировал, чтобы я помогал вам, когда надо. Вы не возражаете?

— Нет, не возражаю.

— А сейчас я могу что-нибудь сделать для вас?

— Сейчас нет, Костя. Вот разве поправь портфель у моих ног… Так… Прикрой его парусиной… Хорошо.